На хвосте удачи

Шустрик доложил о перестаравшемся новичке, добавил, что у юнги наверняка черепушка стрясена, водой он его уже поливал, а толку никакого, пусть полежит в покое, авось и очнется.

Фокс отослал его с наказом не беспокоить без особой надобности. Пока боцман и старший помощник прекрасно справятся и сами.

Сам развернул стул и уселся напротив юнги. Кто бы мог подумать, на вид просто симпатичный невысокий мальчишка, у которого вот-вот только начал пробиваться пушок над губой. Такой имеется у многих темноволосых креолок… Руки – Эндрю потянулся, осторожно взял холодную безвольную руку Нэтти – небольшие, но крепкие; разве что впервые за многое время как следует отмытые. Провел большим пальцем по тыльной стороне кисти – кажется, кто-то пытался смягчить маслом или жиром загрубевшую обветренную кожу. Темные пряди волос прилипли к влажному лбу, спустились мелкими кудрями по шее. Рот, слава тебе, Господи, старательный воришка не разбил, полные губы приоткрыты и подрагивают, словно и без сознания Нэтти страдает от боли. Эндрю поймал себя на том, что все еще гладит руку собственного юнги, воровато оглянулся – точно кто-то наблюдал за ним – и осторожно уложил ее поверх покрывала.

Возле постели лежала сумка. Фокс заглянул в нее и с изумлением извлек ацтекского божка.

– Майяуэль!

Все тотемы, которые ему были нужны или хотя бы имена которых он знал, были собраны. Держа в руках богиню плодородия, агавы и спиртного напитка из нее октли(приходилось его у индейцев пробовать), Эндрю задумчиво и смущенно глядел на Нэтти.

– И что же мне прикажешь с тобою делать, а, малыш?

Юнга не мог приказать, ибо был без сознания.

Очнулся, когда окончательно рассвело.

Эндрю в который раз уже заглянул в свою новую каюту. На этот раз глаза у громмета были открыты. Он смотрел на Фокса, словно не узнавая. Или соображая – откуда тот здесь взялся.

Эндрю прикрыл за собой дверь, сказал бодро:

– Эй, герой, как самочувствие?

Нэтти потрогал подбородок, потом голову и поморщился.

– Как я…

– Тебя оглушил наш новый член команды – думал, ты сейчас шум поднимешь, кликнешь испанцев. Приложил от души, как видишь. Пить хочешь? Если тошнит – вон ведро.

– А как я…

Эндрю понял и на этот раз.

– Шустрик принес тебя на корабль. Понимаю, ты бы хотел очутиться на старой доброй «Красотке», но мы решили заграбастать вот этого красавца. – Эндрю похлопал ладонью по переборке. – Как тебе наше «Милосердие»?

Нэтти попробовал приподняться и с жалкой гримасой опустился обратно.

– Отличный фрегат, – сказал квело. – Куда идем?

– Пока на Ямайку.

Нэтти, подбирая обе руки под щеку, только молча кивнул. Кажется, ему было все равно, куда направляется фрегат…

Ей и впрямь сейчас было все равно. Теперь между Алонсо и нею лиги и лиги. Сейчас кузен, наверно, переживает все скверные чувства по очереди: сначала тревогу, потом осознание, потом… Нати даже боялась представить, что Алонсо решит потом. Что она очередная обманщица? Или что она настоящая кузина, которая воспользовалась их родством, чтобы спастись самой, а потом спасти своих сообщников? Уж лучше бы тогда первое… А если вспомнить, что он предложил ей выйти за него замуж… Нати застонала и зарылась лицом в подушку: бедный, бедный Алонсо!

Лис принял ее стон за признак боли и подошел, встревоженный.

– Нэтти, что? Позвать нашего костоправа?

– Лучше исповедника! – проныла Нати в подушку. Почувствовала, как ладонь Лиса успокаивающе погладила ее по голове.

– Ну, ты не так уж плох! Тебе просто надо почаще драться и ты привыкнешь. Хочешь, покажу кое-какие удары, чтобы ты мог давать сдачи?

– Самое время!

Лис засмеялся.

– Оживаешь на глазах! Вся команда рвется к тебе, чтобы выразить тебе свое почтение – они знают, кому обязаны свободой. Ты герой, Нэтти!

Нати сжалась. А ведь будут расспрашивать, как же все это ей удалось провернуть. И что отвечать? Знаете, мой кузен адмирал, безжалостный Бич пиратов, был настолько доверчив и… влюблен, что я смогла пронести ножи в тюрьму и организовать ваш побег? Надо быстро придумать какую-нибудь убедительную историю для команды, а потом… потом что? Сбежать на первой же стоянке, вернуться к Алонсо и упасть ему в ноги – прости свою вероломную сестрицу? Он отдаст ее инквизиции или сразу отрубит ей голову, не ожидая суда, как захваченному в сражении пирату… Сладчайшая Дева Мария, что же ей теперь делать?