Злодей не моего романа

— Да?

— Еле-ена-а Ва-але-ерье-евна-а! — оглушающе пролаял знакомый голос.

Я отодвинула трубку от уха. Рик с интересом наблюдал за мной.

— Да, мамочка? — как можно более невинно пропела я.

— Где ты была? Почему не отвечала? Квартира пуста! Мы в милицию ходили! Мы…

Я отодвинула трубку еще дальше, мысленно досчитала до десяти, приложила обратно.

— Да, мамочка.

— Что "да, мамочка"? Ты хоть представляешь…

Проделала тот же фокус, только теперь считала до трех.

— Мам, со мной все хорошо.

— Где ты?

— Дома.

— Я еду!

— Не-ет, — завизжала я. — Я сама.

— Завтра с утра чтоб как штык! — раздались короткие гудки. С утра… С утра… А с утра суббота. Я пискнула, вытаращилась на Рика и набрала номер Людмилы.

— Ленок? Ты где была?

— Люд, меня уволили, да?

— Прости, солнышко, тебя два дня не было. Невыполнение контракта. Сама знаешь, уговорила подождать, чтоб ты по собственному написала. В понедельник как?

Я бессильно опустилась на пол.

— Давай. В обед.

— У тебя все нормально?

— Все отлично.

Отключилась, уткнулась подбородком в правый кулак. Постучала ногтями по колену. Оглядела ободранный маникюр. Вздохнула. Рик присел передо мной.

— Меня уволили, — зачем-то сказала я. — Паспорта нет. Карточек нет.

Он встал.

— Ты куда? — удивилась я. Он не ответил, вышел на лоджию, открыл створку и выпрыгнул. Я выглянула, но внизу его уже не было.

Рик вернулся в десять утра, а точнее в девять часов пятьдесят восемь минут (секунды мой телефон не показывал) он позвонил в дверь. До этого момента я успела: найти запасную связку ключей в инструментах, помыться два раза, перекрасить ногти, вытащить старую косметику, воспользоваться ей, подобрать одежду, закрывающую синяки, и оставшиеся восемь часов проходить из угла в угол в зале. Бес, как ни в чем не бывало, зашел внутрь. Я влепилась в него прямо на пороге и повисла, уткнувшись носом в новую белую майку, виднеющуюся в расстегнутом замке черной кожаной куртки. Дальше — лучше. Обнял, закрыл за собой дверь, достал из заднего кармана новенький паспорт и протянул мне.

— А-а… — сказала я.

— Не волнуйся, настоящий.

— А- а… — не восстанавливалась речь.

— Помолчи.

— Как скажешь.

С сомнением покосилась на его одежду, в голову залезли паршивые мысли. Серо-желтые глаза блеснули холодом, он отрицательно покачал головой. Я поняла, что ошиблась и засунула свои глупые догадки куда подальше.

— Ты готова?

— К чему? — соображалка, проведя бессонную ночь, совсем отказала.

— Ехать. К родителям.

Я энергично закивала.

— Как скажешь.

Залезла в легкую джинсовую куртку, намотала на горло шарф и вышла за дверь.

В метро и автобусе мы выяснили, что платит Рик, когда я по личному идиотизму (иначе не скажешь), забыв об особенностях панковского характера, попыталась пройти к кассе. Чем ближе мы приближались к дому, тем дурнее возникали в душе предчувствия. И дело было не только в Рике. Моя семья… моя семья — своеобразна.

Калитка распахнулась еще до того, как мы подошли. В проеме стояла низенькая суровая женщина и хмурила брови.

— Привет, мамочка, — улыбнулась я.

Мы прошли во двор.

— Мамочка, это Рик.

Женщина строго оглядела гостя с ног до головы.

— В каких отношениях Вы с моей дочерью?

Я удержала стон. Ну, вот… Хана всем отношениям! Ну почему бы ей вежливо не поинтересоваться, скажем, происхождением столь странного имени?

— В близких, — невозмутимо изрек Бес. Она прищурилась.

— Доброе утро, Рик. Татьяна Игоревна, можно просто "мама".

Он кивнул.

Я облегченно выдохнула и тут же заново напряглась. С лестницы, гремя цепями и, вообще, всяческим железом, сверкая выбритыми висками, на всех парах летело создание крайне не нежное.

— Ленуха! Ну, ты дала! — Катерина резко затормозила рядом с новым лицом. Оглядела его с ног до головы.

— Крутые бутсы. Ты кто?

— Катенька, это Рик. Рик, это моя младшая сестренка…

— Катюха! — протянуло создание ладонь с коротко стриженными темно-синими ногтями.