Черный список деда Мазая

– Ты его знала? – удивился Вовка.

– Надеюсь, ты не забыл, что в моем кармане лежит диплом консерватории? – напомнила я. – О Никите постоянно говорили наши педагоги, впервые я о нем услышала еще в музыкальной школе, когда училась то ли в третьем, то ли во втором классе. Никита у нас выступал, он окончил ту же школу, что и я, и уже поступил в консерваторию. Помню свой шок, когда на сцену вышел маленький, худенький мальчик и заиграл так, как не умеет большинство взрослых опытных музыкантов. Мне сначала показалось, что он совсем ненамного старше меня, и это, кстати, было почти правдой. Никита в тринадцать лет поступил в консерваторию, он был вундеркинд. После его выступления я поняла, что из меня никогда не получится ничего путного в плане музыки. Значит, Светлана Иосифовна приобретает вещи в скупке?

– Да, – подтвердил Вовка. – Может, она нуждается? Берет тряпки задешево, потом перепродает их подороже, имеет крохотную прибыль. Сама знаешь, на пенсию прожить невозможно.

Я напрягла память.

– А ведь я и ее знаю. Моя мама, оперная певица, покинула сцену, родив меня. Я была поздним ребенком, не очень здоровым, вечно болела. Мамуля страшно боялась за Фросеньку^[7], меня постоянно кутали, я ходила в валенках до июня, но вот парадокс: чем сильнее мама тряслась надо мной, тем чаще я простужалась. Свекровь Светланы Иосифовны была детским врачом, и однажды мама отвезла меня к ней. Я училась классе в пятом, была послушной девочкой и, естественно, не спорила, когда в один из выходных дней услышала от мамули:

– Фросенька, сегодня мы отправимся к лучшему московскому педиатру.

Я привыкла таскаться по докторам и постоянно лечиться, но тот визит стал для меня неожиданностью. Дверь квартиры нам открыла женщина, отлично знакомая мне по школе, – училка Светлана Иосифовна. Я побаивалась Нелидову, она никогда не улыбалась, была очень строга с детьми. Светлана преподавала у нас танцы, она всегда носила при себе длинную линейку и могла треснуть ею по спине того, кто горбился. А я уродилась неуклюжей, вечно путалась у всех в ногах, и педагог недолюбливала меня. Короче, я, и без того не ожидавшая ничего приятного от посещения педиатра, чуть не разрыдалась. Но вредная тетка вдруг ласково сказала:

– Добрый день, детка! Эк тебя замотали в платки! На улице весна давно.

– Фрося постоянно кашляет, – пожаловалась мама, – надеюсь, Анна Марковна нам что-то дельное подскажет.

– Пойдемте, – гостеприимно предложила Нелидова и повела нас по бесконечным коридорам и комнатам.

О квартире преподавательницы танцев у меня остались смутные воспоминания. Она показалась мне огромной, напоминала музей, повсюду висели картины и стояли статуэтки. А еще там царил нечеловеческий холод. Анна Марковна оказалась старухой с крепкими, пахнущими табаком пальцами. Осмотрев меня, она категорично заявила моей маме:

– Милочка, вы сами вредите девочке. Никаких таблеток ей не надо. Вышвырните вон все лекарства, а заодно толстые свитера, рейтузы, шерстяные кофты. Деточка, как ты спишь?

Я растерянно ответила:

– Под одеялом, на кровати.

Анна Марковна хмыкнула:

– Ну-ка опиши свой отход ко сну в деталях.

Я удивилась, но послушно завела:

– В восемь вечера я принимаю ванну, потом надеваю фланелевую пижаму, носочки, жилеточку из шерсти, повязываю на голову платок и ложусь. Мне можно почитать до половины девятого, потом мама приносит кружечку горячего молока с медом и гасит свет.

– Одеяльце у тебя пуховое? – уточнила педиатр.

– Их два, – кивнула я.

– Форточка в спальне закрыта? – не утихомиривалась врач.

– На улице холодно, – поежилась я, – может возникнуть сквозняк.

Анна Марковна погладила меня по голове и повернулась к маме.

– С сегодняшнего дня никаких горячих ванн, напитков с медом и укутываний. Холодный душ, дома ходить босиком, есть мороженое, побольше гулять на воздухе. Одежда легкая, никаких шерстяных колготок в апреле, спать с раскрытым окном. Через полгода вы забудете о простудах. Отвезите Фросю на лето в Прибалтику.

– Там море ледяное, – возразила мама, – даже в августе восемнадцать градусов.

– Вот и отлично, – кивнула доктор, – то, что надо. Отдайте ребенка в бассейн. Да! Вы на чем ко мне приехали?

– На такси, – ответила мать.

– А почему не на метро? – задала дурацкий вопрос педиатр.

– Там грязно, инфекция! – воскликнула мама.

– Прекрасно! – обрадовалась Анна Марковна. – Вам необходимо пользоваться общественным транспортом. Иммунитет тренируется. Что случается с рукой, долго закованной в гипс? Она теряет способность двигаться. Так же и иммунная система! Не сталкиваясь с болезнями, она делается уязвимой. Обратите внимание на цыганских детей: бегают зимой босиком по снегу и даже не чихают!

---

7 Почему Ефросинья Романова сменила имя, как она стала Евлампией (Лампой), рассказано в книге Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».