На берегу

Какое-то время Камерон не мог вымолвить ни слова, но когда наконец он заговорил, его голос звучал сердито:

— Мне противно слышать от тебя такое дерьмо. Не хочу ничего знать о какой-то там благодарности, о том, что ты хотел отплатить нам за добро.

— Но он не это имел в виду, — тихо сказала Грейс, изо всех сил пытаясь не расплакаться.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

— Камерон никогда не разрешает мне говорить об этом, — только и удалось промолвить Сету.

— Успокойтесь, — сказала Грейс. — Да, они спасли тебя. Они вошли в твою жизнь, когда ты только начал подавать какие-то надежды. Потому, что они любили отца. А потом они стали заботиться о тебе, потому что полюбили тебя самого. Все мы полюбили тебя.

— Я хотел…

— Подожди. — Грейс было достаточно поднять палец, чтобы он умолк. — Но ты должен понимать, что любовь не нуждается в том, чтобы за нее чем-то отплачивали. Камерон тут абсолютно прав.

— Да, это так, я хотел как-то отблагодарить вас. Но дело не только в этом. Она говорила такие ужасные вещи про Обри!

Обри, которая все это время беззвучно плакала, воскликнула:

— Что?!

— Ну, например, стращала меня тем, что с Обри может что-нибудь случиться. Или с ее двоюродной сестрой. Мне же было тогда всего четырнадцать. Я до смерти боялся, что, если я проговорюсь, она найдет способ навредить Обри или кому-то из детей.

— Конечно, ты был напуган, — сказала Анна. — Она на это и рассчитывала.

— И когда она сказала, что ей нужны деньги, чтобы уехать, я подумал, что это лучший способ избавиться от нее. Мне так хотелось, чтобы она исчезла и больше никогда не появлялась.

— И она это прекрасно понимала. — Сибилл вздохнула и поднялась, чтобы принести всем кофе. — Она знала, как много значит для тебя семья.

— Она уезжала, иногда я не видел ее по нескольку месяцев, — продолжал Сет. — Даже лет. Но она всегда возвращалась. Деньги у меня были. Акции верфи, то, что вы дали мне из наследства Рея, а потом уже и от продажи картин. Я знал, что глупо постоянно платить ей. У меня появилась возможность поехать в Европу. Я за нее ухватился. Подумал, что к вам-то уж она не будет наведываться, если я уеду.

— Сет, — Анна подождала, пока он посмотрит на нее, — ты уехал, чтобы избавить от нее нас?

— Анна, я хотел уехать. Мне нужно было узнать, что я собой представляю, как в Европе воспримут мои картины. Но и эта проблема никогда не давала мне покоя.

— Хорошо, я тебя понял. — Этан кругами возил чашку по столу. — Тогда ты сделал то, что считал нужным. А сейчас-то что происходит?

— Месяца четыре назад она появилась на пороге моей квартиры в Риме. Она обо мне где-то прочитала и подумала, что теперь можно по-настоящему поживиться. Сказала, что встретится с журналистами, пойдет по галереям и расскажет всю правду. Естественно, в своей интерпретации, — поправился он. — Я дал ей денег и вернулся домой. Но оказалось, что привез ее у себя на хвосте. И на этот раз деньги даже хоть на какое-то время не смогли купить мне покоя. Она заявилась к Дрю в магазин.

— Она пыталась сделать тебе какую-нибудь гадость? — Лицо Камерона опять вспыхнуло от злости.

— Нет. — Дрю покачала головой. — Она просто приняла меня в вашу компанию, я для нее еще одно средство причинить боль Сету. Причинить боль всем вам. Я не одобряю то, как вел себя Сет, но я понимаю, почему он это делал. Но теперь все это надо прекратить.

— Вот женщина, у которой с мозгами все в порядке, — сказал Камерон. — Ты заплатил ей сегодня?

— Нет. Она предъявила новые требования. — Сет пожал плечами и тут же осознал, что у него будто гора с плеч свалилась, когда он наконец рассказал все. — Она теперь хочет втянуть в эту историю и Дрю. Внучка сенатора замешана в сексуальном скандале. Это, конечно, все чушь, но если она начнет болтать, газеты ухватятся за такую интересную тему.

— Сколько она на этот раз запросила?

— Миллион.

Камерон чуть не поперхнулся кофе.

— Она не получит ни цента. — Анна с решительным видом похлопала Сета по плечу. — Ни цента — ни сейчас, ни когда-либо еще. Правда ведь, Сет?

— Я знал, когда сидел с ней в этой паршивой забегаловке, что она решилась осуществить свои угрозы.

— Но мы тоже не будем сидеть сложа руки, — пообещал Филлип. — Когда вы должны встретиться?