Огнетушитель Прометея

– Избавь нас от подробностей своей бурной сексуальной жизни, говори по делу! – оборвала его я.

Макс погладил меня по плечу, я постаралась успокоиться. Петров же принялся сыпать словами…

Парень числился в риелторском агентстве, но там особенно не утруждался, ждал свадьбы и поста управляющего автосалоном тестя. На следующий день после сороковин Боря сходил на службу, помаячил недолго в офисе, соврал начальнику, что едет показывать кому-то загородный дом, и отправился на квартиру к Весенину. Борис знал, что Валя взяла на первую половину дня отгул, после поминок приводит комнаты в порядок, и рассчитывал на вкусный обед. Но невесты у плиты не оказалось. Парень позвонил Валентине, та ответила:

– Отбежала за хлебом, сейчас вернусь.

И действительно примчалась минут через пять. Борис галантный кавалер, поэтому решил помочь Вале снять уличную обувь. А еще он внимателен, вот и отметил:

– Красивые у тебя туфли. Новые? Я их раньше не видел.

– Нет, давно лежат, – ответила Валя, – просто я их не носила.

– Жаль, пряжка сломалась.

– Отнесу Ашоту, починит, – улыбнулась она.

Малозначительный разговор был забыт Борей через секунду. Но потом он пошел в супермаркет – Валентина все никак не могла завершить уборку и попросила его взять из ремонта бежевые лодочки. Борис купил немного еды и зарулил к Ашоту. Входя в мастерскую, он совершенно не помнил про туфли со сломанной пряжкой, но у сапожника находилась соседка, Лампа Романова, которая отдавала в починку… туфли Вали. Парень сразу узнал оригинальную обувь со сломанной пряжкой, а в процессе разговора понял: лоферы принадлежат жене Макса.

Боря скрыл удивление, взял лодочки невесты, вернулся к себе домой. А когда Валя вечером вошла в квартиру, сказал:

– Вот, смотри, Ашот подклеил стразы.

Валентина надела туфли и воскликнула:

– Супер!

И тут же поинтересовалась, заметив, что жених какой-то не такой:

– Борюсик, а чего ты надулся?

– Нехорошо, когда близкий человек тебе врет, – отрубил Петров. И рассказал про лоферы Евлампии.

Валентина смутилась.

– Прости, не хотела тебя волновать, поэтому солгала. Но сейчас все объясню. Понимаешь, у меня возникли подозрения, что мамина смерть не случайна. И еще кто-то звонил Ларисе с гадким сообщением. Вот я и пошла к Романовой. Ее муж владеет одним из самых крупных сыскных агентств, Лампа сама там работает, и она согласилась взяться за это дело…

Борис замолчал, потом спросил:

– Понимаете мои чувства?

– Думаю, они были не совсем радостные, – предположила я. – Профессионалы могли раскопать много всякого. Роман с Ларисой, например.

– Или доказать, что Весенина скончалась от тех дурацких таблеток! – выпалил Боря. – Ну какого черта Вальку понесло к детективам? Я начал ее уговаривать отказаться от этой затеи, говорил: «Ничего они не сделают, только деньги высосут», но Валентина уперлась. Мы здорово поругались, наорали друг на друга, я в пылу обозвал ее прыщавой коровой. Валя, взбешенная услышанным, схватила кусок трубы – у нас еще шло благоустройство квартиры, надо было кое-что переделать в ванной, мы закупили материал, ждали в четверг мастера – и кинулась ко мне, замахнулась. Я отнял у нее железку и, поверьте, безо всякого злого умысла стукнул Валю. Просто хотел ее немного проучить. Рассчитывал попасть по плечу, а получилось…

Борис закрыл лицо руками.

– По голове, – договорил Макс. – И что ты предпринял дальше?

– Позвонил Яне, – прошептал парень. – Сестра сразу примчалась и начала действовать. Я от переживаний ничего не понимал, меня колотило. Яна велела завернуть труп в плед, потом мы отнесли тело в машину, уложили на заднее сиденье. Было так тяжело! Еле-еле справились.

– Повезло, что никого из соседей не встретили, – процедила я.

Петров неожиданно оживился, пустился в объяснения:

– Дом только заселяется, мы первыми въехали, народу там немного живет, к тому же ночь…

– Вы спрятали тело в избе, – перебил его Макс. – Дальше!

– Вернулись в Москву. Я отвез Яну домой, сам вернулся в нашу с Валей квартиру и вдруг почувствовал себя очень плохо. Физически плохо, – еле слышно произнес Борис. – Тут я испугался.

– Чего? – не поняла я.

Петров съежился.