Драгоценности солнца

— Ты любила его?

— Я думала, что любила, так что получается одно и то же.

«Нет, далеко не одно и то же», — мысленно возразил ей Эйдан, но вслух это не сказал.

— И что было дальше?

— Мы… нет, он все распланировал. Уильям любит планировать, учитывать все мелочи, возможные осложнения и их последствия. Мы купили дом, поскольку в доме удобнее устраивать званые вечера, а Уильям честолюбив и нацелен на блестящую карьеру. У нас была скромная, но изысканная и достойная свадьба. Тщательно подбиралось все: поставщики еды, флористы, фотографы, гости.

Джуд со вздохом подумала, что язык все равно горит, и отпила еще чаю.

— Через семь месяцев после свадьбы он пришел домой и сказал, что не удовлетворен. Именно так.

Джуд, я не удовлетворен нашим браком. Кажется, я сказала: «О, прости».

Она закрыла глаза, выжидая, пока унижение уляжется внутри ее, соединившись с виски.

— Противно сознавать, что я сразу же попросила прощения. Уильям принял мои слова снисходительно, как будто ждал их. Нет, — поправила она себя, взглянув на Эйдана. — Потому чтождал их.

И ей до сих пор горько вспоминать об этом, понял Эйдан.

— Так сделай выводы и не извиняйся так часто.

— Может, ты прав. Потом он сказал, что поскольку уважает меня и хочет быть абсолютно честным, то должен признаться, что полюбил другую.

«Помоложе, — мысленно добавила она. — Покрасивее. Поумнее».

— Он, мол, не хочет втягивать ее в грязную любовную интрижку, поэтому просит меня немедленно подать на развод. Затем мы продадим дом, поделим общее имущество. И, так как он инициатор развода, я могу первой выбрать, что оставить себе.

Эйдан не сводил глаз с ее лица. Она уже полностью владела собой. Глаза спокойные, руки расслаблены. Пожалуй, слишком невозмутимая. Ему она больше нравилась страстной… настоящей.

— И что ты предприняла?

— Ничего. Он получил развод, снова женился, и мы пошли каждый своей дорогой.

— Он обидел тебя.

— Уильям назвал бы это нежелательным, но неизбежным следствием случившегося.

— Твой Уильям ослиная задница.

Джуд усмехнулась.

— Возможно. Но в его поступке было больше здравого смысла, чем в унылом браке.

— Ты была несчастлива в браке?

— Нет. Но, наверное, и счастлива не была. — Голова болела, навалилась усталость. Джуд хотелось свернуться в комочек и уснуть. — Не думаю, что я способна на сильные чувства.

Эйдан тоже был опустошен. И не верил, что перед ним та самая женщина, что несколько минут назад с вожделением набросилась на него, а потом горько рыдала на его плече.

— Значит, ты спокойная и невозмутимая, Джуд Фрэнсис?

— Да, — прошептала она. — Благоразумная Джуд.

— И что же привело к сегодняшнему взрыву?

— Глупость.

— Разве что-то важное может быть глупостью?

— Потому что не должно быть важным. Не должно что-то значить. — Джуд вскинула голову, и блеск в ее глазах воодушевил его. — Мы в разводе, так? Мы в разводе больше двух лет. Так почему мне небезразлична его поездка в Вест-Индию?

— И почему же?

— Потому что это я хотела туда поехать! — с жаром воскликнула она. — В наш медовый месяц я хотела поехать в какую-нибудь экзотическую, прекрасную страну. Я взяла в турагентстве брошюры. Париж, Флоренция, Римини. И другие замечательные места. Мы могли поехать куда угодно, и я была бы счастлива. Но он… он… только и говорил… о… — Джуд взмахнула рукой, не в силах подобрать слова. — О… языковых трудностях, культурном шоке, местных инфекциях. Надо же такое придумать!

Джуд в ярости вскочила со стула.

— Поэтому мы поехали в Вашингтон и часами — сутками — веками ходили по Смитсоновскому музею и посещали лекции.

Эйдан и до этого пребывал в изумлении, но от последних слов просто обалдел.

— В медовый месяц вы посещали лекции?

— Общность интересов, — презрительно сказала Джуд. — Так он это называл. — Она всплеснула руками и зашагала по комнате. — По утверждению Уильяма, большинство пар возлагает неоправданно большие надежды на медовый месяц.

— Интересно, с чего бы это, — пробормотал Эйдан.

— Вот именно! — Джуд резко развернулась, ее лицо пылало от праведного гнева. — Духовное единение лучше? Остаться в знакомой среде лучше? К черту! Мы должны были трахаться до одури на каком-нибудь экзотическом пляже.