Мост в чужую мечту

Гамов перемещался над Москвой с удивительным знанием не только города, но и мест, где гиелы не будут замечены. Он то поднимал Аля метров на триста и сливался с маревом, что всегда образуется над мегаполисом – смесь смога и слабых ночных облаков. Порой же бросал гиелу вниз и проносился над очерченным фонарями и фарами карандашом света, выше которого никогда не поднимается водительский взгляд. Пару раз, разнообразя полет, сажал зверя на брезентовые крыши трейлеров. Гавр, попугайничая, делал то же самое, и они неслись на грохочущей махине километр или два, после чего срывались и летели дальше.

Рина с завистью подумала, что в городе гиела даст пегу сто очков форы. Она маневреннее, смелее, авантюрнее. Попробуй посадить пега на едущий трейлер или пронестись между светящимися рекламными буквами на крыше небоскреба. И дело не в размахе крыльев – пег по сути своей тревожен и не любит ничего непривычного. Даже валяющаяся на снегу яркая тряпка может заставить его шарахнуться и понести.

Гамов повернулся в седле, махнул рукой и стал снижаться. Они сели на крышу двухэтажного дома недалеко от Садового кольца. На крыше когти гиел съезжали. Им не за что было уцепиться. Хитрый Аль угнездился на коньке, для равновесия раскинув крылья. Гавру же места не нашлось, и он продолжал ерзать лапами, сбивая вниз снег.

Двор был залит светом. Рина увидела аккуратную детскую площадку, рядом с которой стояла наряженная елочными игрушками березка. В этой наряженной березке ощущалась творческая рука Дионисия Тиграновича и двух его хлопотушек – Млады и Влады.

Гамов стащил с шеи арбалет, осмотрел его и сдул с прицельной прорези снег. На животе подполз к краю крыши и высунул голову.

– Машины вроде не видно, но все равно стоит проверить… Жди здесь, держи гиел! – прошептал он и нырнул вниз.

Рина вскрикнула. Ей показалось: Гамов сорвался. На четвереньках она подбежала к краю крыши и увидела Евгения уже на балконе, прильнувшим лицом к стеклу. По тому, как он забросил за спину арбалет, Рина поняла, что в квартире никого нет.

Пока Гамов искал, как ему вернуться на крышу, Рина из озорства забралась на кирпичную трубу. С внешней стороны дома, на дороге, сидела и чесала задней лапой грудь лохматая дворняга. Изредка она поднимала морду и равнодушно поглядывала на собравшиеся на светофоре машины. Рина подумала, что для собаки понятие дороги – условность. Водопойная тропа автомобилей. Еще большая условность и нелепость – колесо. Даже сбитая машиной, псина, должно быть, успевает удивиться величайшей несправедливости: почему через нее не захотели перешагнуть?

Над краем крыши появилось красное лицо Гамова. На четвереньках он резво перебежал к Рине. Аль с неодобрением посмотрел на четвероногого хозяина.

– Ты такой маленький, если на тебя смотреть с трубы! – Рину, как и Гавра, вечно тянуло задираться.

Гамов нахмурился. Хмурился он удивительно – без морщин. Кожа на лбу выпирала белым валиком, и от края бровей отделялось два маленьких островка.

– Слезай! Заметят!

– Кто заметит? Там никого нет!

– Уже есть! – на миг изменив своей четвероногости, Гамов показал пальцем туда, где Рина недавно разглядывала собаку. Дворняга исчезла. Во двор медленно въезжал тропически яркий микроавтобус величайшего мага современности.

Когда автобус скрылся в арке, Гамов наклонился и как-то неповторимо свистнул. Не складывая крыльев, Аль заскользил брюхом по крыше, свалился вниз и исчез. Рина поняла, что взлетел, когда увидела его метрах в ста от дома быстро набирающим высоту. Увидев, что его кумир удаляется, Гавр повел себя как истеричная поклонница. Закрутился на месте, заверещал, бестолково, как курица, захлопал крыльями и помчался догонять.

Не помня себя, Рина кошкой кинулась с трубы на спину Гамова.

– Что ты сделал? Как я его теперь верну? Я тебя прикончу!

Тот мягко перехватил ее руки.

– Тихо! Мы не могли оставить их на крыше… Тут слишком светло, а квартира Белдо сразу под нами. Потом я позову Аля, а Гавр прилетит с ним вместе.

– А если не прилетит?

– Прилетит! Ты плохо знаешь гиел.

За это Рине захотелось вообще столкнуть его с крыши. Возможно, она бы это и сделала, но Гамов перебежал к слуховому окну.

– Идем! Лучше перехватить их в подъезде! – пояснил он и резко, без замаха, ткнул локтем стекло. Рина не поняла, как ему это удалось, но стекло не выбилось, зазубрившись острыми кусками, а ровно выдавилось внутрь.