Мост в чужую мечту

Белдо, к слову сказать, не выглядел напуганным. Однако уже взвешивал, не поумирать ли ему чуток, и даже на всякий случай положил под язык таблетку. Сашка смотрел на него во все глаза. Грозный ведьмарь, о котором столько говорили в ШНыре, оказался субтильным молодящимся старичком с гусиной шеей и личиком обиженного пупса. Сашка же, признаться, представлял себе некоего Гэндальфа с метровой бородой и посохом, истекающим молниями.

– Врываться в мое личное пространство! В новогоднюю ночь! Ни в какие рамки не лезет! Надо же соблюдать, наконец, паритет! Сражаться только в воздухе, как положено уважающим себя цивилизованным противникам! – восклицал он и, как крыльями, всплескивал широкими рукавами шелкового халата.

– Где Рина? В квартире ее нет, – в голосе Ула слышалось нетерпение.

– Какой Рино? Младочкой клянусь… и вот Владочка не даст соврать: нету у нас никакого Рино! – суетился Белдо, правдиво стукая себя кулачком в грудь.

Меркурию надоело первым.

– Дионисий. Закрой. Рот, – негромко приказал он.

Белдо перестал хлопотать и быстро скосил на него глазки.

– Дионисий. Ты меня. Знаешь.

– Ах, никого я не знаю! Никого! Я больной человек! – пронзительно вскрикнул Белдо, но все же Сашка ощутил в его голосе тревогу.

– Мы не уйдем отсюда. Без девочки. А если девочка погибла. Суну тебя головой. В ближайшую зарядную закладку. Своими руками, – так же спокойно закончил Меркурий.

Белдо сунул под язык еще одну таблетку. На этот раз без актерства.

– Послушайте, шныры! Нельзя же так! Где я вам возьму вашу Рину? С чего вы решили, что она у меня?

–  Кентаврпоказывал стены и песок! И вашу дверь! – сказал Сашка.

Белдо занервничал:

– Песок? Да что у меня тут: пустыня?.. Как давно это было?

– Минут сорок назад!

Охая, Белдо пальцем отодвинул нацеленный в него шнеппер Ула и, бормоча: «Ах, уберите, умоляю, эти ваши железочки, молодой человек!» – торопливо зашаркал к двери.

– Не улыбайся. Он тебя дурачит. Я его знаю. Разберет шнеппер. С закрытыми глазами, – сказал Меркурий, заметивший на губах Ула снисходительную усмешку.

Дошаркав до двери, Белдо обернулся к Меркурию и, дружелюбно крутя у него на груди пуговицу, сказал:

– Перемудрили! Ах, молодость, молодость! Зачем было через крышу лезть? Пришли бы культурно по лесенке. Тихо, мирно, дружелюбно…

Меркурий вырвал у него свою пуговицу.

– Где. Они. Убью.

– Ах! Я и забыл, что у меня «карман» есть… Младочка, будь ясным солнышком, принеси мне молочка! Только, посмотри, пожалуйста, на дату. Чтобы не просроченное. Я тебя знаю. Ты не бережливая! Ты жадная!

Со стаканом в руках Дионисий Тигранович вышел на площадку. Уставился зоркими глазками в пустоту и вдруг плеснул молоко. Сашка увидел, что оно растеклось по незримой преграде, которая задержала его, но не задержала Ула, уже стоявшего по ту сторону.

Не позволяя молоку стечь, поэтический старичок быстро начертил похожий на каракатицу знак.

– Так… Арбалеты вроде отключили… «Карман» сейчас закроется… Сущая малость, конечно, протечет… ну, может, пару машин, – проворковал он и внезапно отпрыгнул, спасаясь от хлынувшего из ниоткуда песка. Замешкавшийся Ул был сметен с ног и появился не сразу – задыхающийся и без шнеппера.

– Засада, былиин! Тяжесть такая – хребет ломает! И дышать нечем! Я думал: конец! – прохрипел он.

Меркурий Сергеич схватил Белдо за ворот и, встряхивая его, сказал:

– Предупредить. Нельзя. Было.

– Отпусти халат! Лучше поищи свою Рину! Найдешь: скажи, чтобы в другой раз стучала! Нормально потому что в гости ходить надо… не через крышу! – плаксиво потребовал Белдо.

Песок покрывал всю площадку. С одной стороны куча была пологой – часть песка отхлынула на лестницу. Сашка и Ул торопливо рыли. Меркурий придерживал Дионисия Тиграновича, рвавшегося помогать раскопкам своими охами.

Наконец Ул и Сашка вытянули наружу почти задохнувшегося человека в комбинезоне. Он кашлял и, переворачиваясь на живот, отплевывал песок. Сашка узнал его.

– Гамов! Где Рина?

– Кх-х… Нигде, – с трудом выговорил задохнувшийся.

– Как нигде?

Гамов долго кашлял. Потом с усилием ткнул рукой в пустоту.

– Я ее телепортировал!.. Песка было по грудь… Она кричала… хотела даже, чтобы арбалеты ее… я боялся: она действительно это сделает… было очень страшно…