Мост в чужую мечту

– А не все равно?

– Мне – нет, – мотнула головой Гуля. – Они же никогда не дружили! Пошли за ними, а? Только осторожно!

И Гуля выскользнула из своего укрытия. Афанасий не подозревал, что она такая азартная. Они шли за Андреем и Тленом метрах в двадцати. Следить в толпе было не особенно сложно. Громадная спина Андрея указывала направление, как парус. Все же Гуля и тут ухитрялась мудрить: купила яркий журнал и, чуть Андрей оборачивался, присаживалась на корточки, накрывая голову журналом. Эдакий читающий грибок, проросший на зимних улицах.

– Лучше уж снова… – начал Афанасий.

Гуля вопросительно повернула к нему раскрасневшееся от мороза лицо. Он торопливо осекся и поспешно спросил:

– А кто этот Тлен?

– У него тоже дар. Искать чужую беду и пользоваться ею. Чуть что – у него колокольчик в голове звонит.

– Как это «пользоваться бедой»?

– Да запросто. В разные моменты человек готов отдать многое за малое. Полцарства за коня. Десять лет жизни за глоток воды. Любимого человека за билет на самолет. Он эти движения души ловит и совершает выгодные сделки.

Андрей и Тлен остановились, и Гуля сразу нырнула за рекламный щит.

– Но это же все фикция! Про многое за малое! – недоверчиво сказал Афанасий. Ему вспомнилось, что Наста путает слово «фикция» с другим похожим и говорит «фигция».

– Что фикция? Полцарства?

– Ну полцарства, допустим, реальная вещь. А десять лет жизни? А любимого человека? Как их отдашь?

– Была бы готовность, а отдать можно все! – заверила его Гуля.

Но Афанасий продолжал сомневаться.

Тлен и Андрей добрались до арбатских переулков и свернули к огороженному многоэтажному дому. Афанасий узнал его: здесь жил Долбушин. Правда, в последний раз он прилетал сюда ночью и на пеге.

На парковке стоял яркий автомобиль частной реанимации. Андрей постучал в стекло. Вышел высокий мужчина в комбинезоне. Они о чем-то коротко переговорили. Потом мужчина открыл боковую дверь и, наклонившись, первым нырнул внутрь. Через минуту они с Андреем вынесли из фургона носилки. Рядом, придерживая кислородные трубки, бежал Тлен. Они дошли до подъезда и скрылись.

Гуля сердито пнула ограду. Она надеялась узнать больше.

Они гуляли до вечера. Потом Афанасий проводил Гулю домой. В подземном переходе у метро зарядил нерпь. У шныров существовало правило, запрещающее пользоваться нерпьювозле закладок. Слишком большое искушение: использовал – сразу пополнился. Рано или поздно это привлекло бы внимание ведьмарей.

Афанасий поднялся в город, сел на ящик и связался с Улом. Призрачная фигура его приятеля возникла перед ним. Ул брел куда-то по глубокому снегу. Это ощущалось по медлительности, с которой он переставлял ноги.

– Король без королевства вызывает одинокого орла! – приветствовал его Афанасий.

– Здорово, Собрат Собратыч! Чего тебе?

Лицо у Ула было пасмурное. Афанасий не стал сразу расспрашивать, чем он огорчен, а рассказал ему о Тлене и о неизвестном человеке, которого внесли к Долбушину.

– Да знаю я этого Тлена! Такой фрукт, что прямо овощ! – неохотно отозвался Ул.

– Откуда знаешь?

– Слышал от Вадюши… Он года за три до нас в ШНыре был. Присвоил закладку в четвертый нырок… Синяя закладка с каким-то редко встречающимся даром. Кажется, поиск засыпанных снегом людей по малейшей искре сознания. Для спасателя в горах предназначалась. А у Тлена от нее язва на щеке. Он ее и кремом мажет, и кожу пересаживал, и операции пластические, но все равно, по сути, живым разлагается. Воняет так, что жуть.

– И ничего нельзя сделать?

– Что тут сделаешь? Это красные закладки любому подойдут. А многие синие – для одного человека во всей Вселенной. Как на чужую позаришься, да еще использовать будешь криво… – Ул махнул рукой. – У Долбушина Тлен вроде сыскаря! Может, этот парень на носилках без сознания, а они надеются что-то у него вынюхать?

Ул отвечал в кентавра, а сам все шел и шел. Призрачная фигура перебирала ногами в воздухе, оставаясь на месте. Афанасий чувствовал, что цели у Ула нет, а он ходит просто для того, чтобы ходить.

– У тебя все? – спросил Ул.

– Нет. Тебя что-то мучает?

– Меня? Так себя ненавижу, что табуретку бы об себя сломал, – отозвался Ул.