На другой стороне моста Верна спустилась к берегу и пошла вдоль кромки воды. Они миновали пустые причалы — все рыбаки рыбачили выше по течению, — и наконец Верна остановилась на пустынном пятачке возле омываемых водой скал.
— Клянусь, если бы эта надоедливая старуха не умерла, я удавила бы ее собственными руками!
— Ты это о ком? — поинтересовался Уоррен.
— Об аббатисе. Если бы она уже не была в руках Создателя, я бы с удовольствием взяла ее в свои руки и показала, где раки зимуют!
— Вот это было бы зрелище, аббатиса, — хихикнул Уоррен.
— Не называй меня так!
— Но отныне ты — аббатиса, — нахмурился юный чародей.
Верна схватила его за ворот.
— Уоррен, ты обязан мне помочь. Ты должен «вытащить меня из этого», как выражается сестра Марена.
— Что?! Но все получилось чудесно! Верна, ты теперь аббатиса!
— Нет. Я не могу ею быть. Уоррен, ты прочел от корки до корки все книги в архивах, изучал дворцовые законы. Ты должен найти для меня повод отказаться. Он непременно есть, давай же, подумай как следует!
— Отказаться? Но все уже решено. И потом, это лучшее, что могло случиться. — Он склонил голову набок. — Зачем ты меня сюда притащила?
Верна отпустила его.
— Уоррен, подумай сам. Почему погибла аббатиса?
— Ее убила сестра Улиция, одна из сестер Тьмы. Она погибла, потому что боролась с ними.
— Нет, Уоррен, я же сказала — думай! Она погибла потому, что в один прекрасный день у себя в кабинете сообщила мне, что ей известно о сестрах Тьмы. Сестра Улиция была одной из ее помощниц и слышала, как аббатиса говорила об этом. — Она придвинулась ближе. — Кабинет был защищен, я удостоверилась в этом, но не сообразила, что сестры Тьмы владеют Магией Ущерба. Сестра Улиция прекрасно все слышала, и никакой щит ей был не помеха. А здесь открытое место, и мы увидим, если кто-то захочет подслушать. Здесь негде спрятаться. — Верна кивнула на волны. — И вода заглушает наши голоса.
Уоррен с беспокойством огляделся.
— Я понял, что ты имеешь в виду. Но, знаешь ли, аббатиса, по воде звуки иногда разносятся очень далеко.
— Я же сказала, не называй меня так! Днем всюду шумно, и если мы будем говорить тихо, вода заглушит наши голоса. Обсуждать во Дворце важные вещи — слишком большой риск. Но вернемся к тому, о чем я говорила. Я хочу, чтобы ты нашел для меня способ избавиться от должности аббатисы.
Уоррен тяжело вздохнул.
— Перестань говорить глупости. Ты вполне подготовлена к тому, чтобы быть аббатисой. Возможно, даже лучше, чем другие сестры. Ведь, помимо опыта, аббатиса должна обладать и могуществом. — Верна приподняла бровь, и он отвел взгляд. — Я могу читать любые книги в хранилище. Я ознакомился с докладами. — Он снова посмотрел на нее. — Ради того, чтобы привезти сюда Ричарда, две сестры, что были с тобой, закололи себя, их Хань перешел к тебе. Так что ты обладаешь силой трех сестер.
— Едва ли это единственное требование, Уоррен.
Он наклонился к ней.
— Как я уже говорил, я читаю любые книги. Я знаю, какие предъявляются требования. И ты подходишь по всем. Придраться не к чему. Тебя следовало избрать аббатисой, и очень хорошо, что так получилось.
Верна вздохнула:
— Я вижу, ты утратил разум вместе с ошейником! Я говорю о другом — назови мне хоть одну причину, по которой мне следовало бы хотеть стать аббатисой.
— Чтобы выловить сестер Тьмы, — улыбнулся Уоррен. — В твоих руках достаточно власти, чтобы сделать то, что должно быть сделано. — Его голубые глаза горели. — Как я уже сказал, твое назначение — самое лучшее из того, что могло произойти.
Верна в отчаянии всплеснула руками.
— Наоборот, Уоррен, — самое худшее! Власть — это тот же ошейник, от которого ты был так рад избавиться!
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Уоррен.
Сестра Верна отбросила назад свои каштановые волосы.
— Уоррен, аббатиса — пленница своей власти. Ты часто видел аббатису Аннелину? Нет. А почему? Потому что она сидела в своем кабинете и управляла Дворцом Пророков. Ей надо было уследить за тысячью вещей, тысячи вопросов требовали ее внимания, нужно было держать в поле зрения сотни сестер и воспитанников, включая еще и Натана. Ты даже представить себе не можешь, какие неприятности мог доставить этот пророк. Его было необходимо охранять неусыпно.
Верна помолчала и продолжала:
— Аббатиса не может просто навестить никого из сестер или воспитанников, потому что все тут же начнут в панике соображать, что же они такого натворили. Аббатиса не может ни о чем свободно поговорить, потому что каждый ищет в ее словах скрытый смысл. И все это лишь потому, что она являет собой абсолютную власть и никто ни на мгновение не может об этом забыть. Если она все же выходит из своих покоев, то это всегда сопровождается грандиозными церемониями; а если ей придет в голову прийти в обеденный зал поужинать, то ни у кого не хватит смелости продолжать начатый разговор. Все будут молча сидеть, коситься на нее и молиться, чтобы она не поглядела в их сторону или, того хуже, не пригласила бы за свой стол!