Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы

Она не могла знать происхождения монеты. Древний и Новый миры были разъединены более трех тысячелетий назад.

— Да, издалека. Но серебро там не менее настоящее.

Старуха поглядела на него голубыми глазами, из которых годы, казалось, вымыли весь цвет.

— Взят или дан, мой господин? — Ричард недоуменно поднял бровь, и она пояснила: — Ваш меч, благородный господин. Вы его взяли, или он был вам вручен?

Старуха пристально посмотрела на него, и Ричард наконец понял, что она имеет в виду. Искателя называл волшебник, но с тех пор, как много лет назад Зедд покинул Срединные Земли, меч превратился в ценный трофей для воров или тех, кто мог себе позволить его купить. Фальшивые Искатели создали мечу дурную славу, им нельзя было доверять. Они пользовались магией меча в корыстных целях, а не для того, к чему предназначали его те, кто наделил магией этот меч. За многие годы Ричард стал первым, кто был назван Искателем Истины. Он понимал ужасную мощь магии и собственную ответственность. Он был истинным Искателем.

— Его вручил мне Волшебник первого ранга. Я избран, — нехотя ответил Ричард.

Старуха скомкала платье на животе.

— Искатель, — выдохнула она беззубым ртом. — Хвала духам! Истинный Искатель!

Девочка, не понимая, о чем речь, посмотрела на монетку в руке бабушки и протянула Ричарду самый большой пряник. Ричард с улыбкой взял его.

Старуха, наклонившись через стол, спросила, понизив голос:

— Ты пришел, чтобы избавить нас от паразитов?

— В каком-то смысле. — Ричард попробовал пряник и снова улыбнулся девочке. — Правда очень вкусный.

Она заулыбалась:

— Я же говорила! Бабушка делает лучшие медовые пряники на всей улице Глашатаев.

Улица Глашатаев. Наконец-то он сумел выйти на нужную улицу. Мимо рынка на улицу Глашатаев, сказала госпожа Сандерхолт. Ричард подмигнул девочке и откусил от пряника еще кусок.

— Что за паразиты? — спросил он старуху.

— Мой сын и ее мать, — она глазами указала на девочку, — отправились ко дворцу ждать, когда им дадут золото. Я говорила им: надо работать, но они ответили, что я — выжившая из ума старуха и если они дождутся, то получат золота больше, чем смогут заработать трудом.

— А почему им должны его дать?

Старуха пожала плечами.

— Кто-то во дворце это пообещал. Сказал, что все жители города заслужили свою часть казны. Нашлись такие, кто в это поверил. Мой сынок всю жизнь об этом мечтал. Молодежь нынче пошла ленивая, все только и знают, что сидеть сиднем и ждать, когда им дадут денег. Нет бы самим о себе позаботиться! Там, у дворца, то и дело дерутся за то, кому получать золото первым. Те, что послабее да постарше, в этих драках и гибнут. Одним словом, работать почти все перестали, и цены растут. Мы едва наскребаем на хлеб. — Старуха пригорюнилась. — И все из-за жадности. Мой сын работал у пекаря, теперь ждет, когда ему дадут золота, а она голодает. — Старуха кивнула на девочку и улыбнулась. — Но внучка у меня не такая. Помогает мне печь пряники, да-да, чтобы мы могли прокормиться. Я-то не позволю ей шляться по улицам, как другие детишки. — Она мрачно посмотрела на Ричарда. — Вот тебе и паразиты. Те, кто забирает у нас то немногое, что мы зарабатываем или делаем своими руками. Те, кто искушает людей ленью, чтобы пасти их, словно овец. Те, кто отнял у нас свободу и надежду. Даже я, выжившая из ума старуха, понимаю, что ленивому ни до чего нет дела. Он думает лишь о себе. Не знаю, куда катится мир.

Когда она замолчала, Ричард указал на монету в ее руке и многозначительно сказал:

— Я был бы вам очень обязан, если бы вы забыли о том, как выглядит мой меч.

Старуха понимающе кивнула:

— Все что угодно. Для вас, мой господин, все что угодно. И надавайте этим паразитам как следует!

Ричард прошел чуть дальше по улице и присел на парапет, чтобы спокойно доесть пряник. Он действительно был очень вкусным, но Ричард был голоден и не слишком заботился о вкусе еды. Прислушавшись к своим ощущениям, он еще раз убедился, что чувствует не приближение мрисвиза, а обычную слежку. Теперь бы только обнаружить преследователя. Он внимательно вглядывался в лица прохожих, но не замечал никого, кто проявлял бы интерес к его персоне.

Слизывая с пальцев мед, Ричард пересек улицу, чувствуя себя так, словно плывет против течения. Шум, гам, стук копыт, скрежет колес, треск ящиков на телегах, скрип слежавшегося снега под ногами, выкрики лоточников, возгласы возниц — все это вызывало раздражение. Он привык к тишине леса, где единственными звуками были шелест листвы, журчание воды и шорох ветра. Конечно, он часто бывал в Хартленде, но этот крохотный городишко мало чем отличался от деревни.