Седьмое правило волшебника, или Столпы Творения

– Все равно не понимаю. Как… Что вы могли заставить их воспринимать? Время есть время.

Алтея наклонилась к ней с хитрой улыбкой:

– Я заставила их считать, что ты только что родилась.

– Когда только что?

– Всегда только что. Когда бы они не обнаруживали сведе–ния о тебе, как о дитяти, рожденном от Даркена Рала, они вос–принимали тебя, как новорожденного ребенка. Тебе было два месяца, десять месяцев, четыре года, шесть лет, а они все еще искали новорожденную девочку. В этом смысле я прятала тебя до шестилетнего возраста, прямо у них под носом. Все их под–счеты сбиты на шесть лет. Именно с того времени они отсчиты–вают твой возраст. И до настоящего времени, все, кто подозре–вает о твоем существовании, считают, что тебе около четырнад–цати, тогда как на самом деле тебе двадцать.

Дженнсен опять встала на колени:

– Но ведь это может подействовать еще раз. Если бы вы на–ложили сейчас заклятие, как в детстве, оно бы подействовало, правда? И они не узнают, что я выросла. Они не будут преследо–вать меня. Они будут искать новорожденного ребенка… Пожа–луйста, Алтея, сделайте это еще раз.

Краем глаза Дженнсен увидела, как Фридрих, сидевший те–перь на скамье в другой комнате, отвернулся от них. Увидев, как изменилось лицо Алтеи, Дженнсен поняла: она сказала именно то, чего колдунья ожидала. И сказав это, угодила в ловушку.

– Тогда я была молода и искусна в своем колдовстве. – В темных глазах Алтеи вспыхнула искра. – За тысячи лет мало кому удавалось пересечь барьер и вернуться. Мне это удалось. Я училась с сестрами Света, имела аудиенции у их аббатисы, у ве–ликих пророков. Я смогла сделать такие вещи, какие удавались немногим. Мне было далеко за сто лет, но я была все еще моло–да, у меня был обаятельный муж, с которым мы только что поже–нились, и он верил, что я могу пройти до луны и обратно, если мне взбредет в голову. – Алтея вздохнула. – Да, мне было дале–ко за сто, однако выглядела я молодо, и передо мной была целая жизнь. Я была мудра по возрасту, но молода телом. Я была умна и сильна в своем искусстве. Я была опытна и привлекательна, у меня было много друзей и знакомых, которые внимали каждому моему слову. – Длинными изящными пальцами Алтея припод–няла подол своей юбки, прикрывавшей ноги.

И Дженнсен отшатнулась от открывшегося зрелища.

Теперь она поняла, почему Алтея ни разу не встала со стула: ее ноги были деформированными, ссохшиеся кости покрыты су–хим налетом мертвенно-бледной плоти, так, будто они умерли много лет назад, но их не похоронили, потому что все остальное оставалось живым.

«Как же эта женщина не кричит от постоянных страда–ний!» – подумала потрясенная Дженнсен.

– Тебе было шесть лет, – сказала колдунья совершенно спо–койным голосом, – когда Даркен Рал наконец обнаружил, что я совершила. Он был очень изобретательный человек. И, как вы–яснилось, намного более проницательный, чем молодая колду–нья ста с лишним лет от роду. У меня времени хватило лишь на то, чтобы предупредить свою сестру и твою мать. А потом он схватил меня.

Дженнсен помнила, как они с матерью бежали из дворца. Это случилось ночью, вскоре после того, как к ним пришел ка–кой-то посетитель. И в темном коридоре шепотом произошел какой-то разговор…

– Но он… он не убил вас? – Дженнсен с трудом проглотила ком в горле. – Он проявил к вам милосердие, он пощадил вас.

Алтея хохотнула, хотя ей было нестерпимо грустно. Это был невольный смех: она впервые столкнулась с такой наивностью.

– Даркен Рал редко убивал тех, кто доставил ему неприят–ности. Он предпочитал сохранять им жизнь – на очень долгое время и так, чтобы смерть показалась им освобождением, по–нимаешь? Мертвые ни о чем не жалеют, никогда не страдают и не служат примером другим! Ты даже представить себе не можешь весь этот ужас!.. Как он схватил меня… Как меня вели к нему… Каково мне было находиться в плену у этого человека… Каково было смотреть на его спокойное лицо, в его холодные голубые глаза… И знать, что находишься в милости человека, у которого милость отсутствует как таковая. Ты не можешь пред–ставить себе, каково это – знать, что в одно ужасное мгнове–ние все, что было тобой, все, что ты имела, все, на что надея–лась в жизни, изменилось навсегда. – Алтея снова вздохну–ла. – А какая была боль… Ее ты можешь себе представить по моим ногам.

– Мне так жаль, – прошептала сквозь слезы Дженнсен, прижимая руки к защемившему сердцу.

– Но не боль была самым худшим во всей этой истории, – продолжала колдунья. – Он лишил меня всего, что я имела. С моим даром он поступил гораздо хуже, чем с моими ногами. Ты просто не можешь этого видеть – в этом отношении ты слепа. А я вижу это каждый день. Но и этого было мало Даркену Ралу. Его недовольство моим поступком было так сильно, что это ока–залось только началом. Он запретил мне жить где-либо, кроме этого полузатопленного, омерзительного места с горячими ключами и зловонными испарениями. Он поместил меня здесь как в темницу, наполнив болото вокруг чудовищными тварями, созданными из моей колдовской силы, которой он лишил меня. Он хотел, чтобы я находилась рядом, понимаешь. Несколько раз он появлялся тут, просто чтобы посмотреть на меня в этом плену. – Колдунья уставилась куда-то вдаль, словно видела там человека, о котором говорила. – За пределами этого дома я на–хожусь во власти сущностей, которые появились на свет при помощи моего собственного дара, того дара, к которому у меня больше нет доступа. Я никогда не смогу освободиться собствен–ными силами, но даже если мне придут на помощь, эти твари, созданные из моей собственной силы, разорвут меня на части. Я не могу призвать их обратно. Он оставил тропу, чтобы могли привозить продукты и другие запасы, чтобы у меня наверняка было все необходимое. Фридриху пришлось построить дом здесь, потому что я не могу покинуть это место. Даркен Рал пожелал мне долгой жизни, которую я проведу, страдая для его удовольствия.