Опасные тайны

— Нисколько.

— Вот и отлично. Наоми внутри, с кобылой. «Рискованное дело» и «Три ивы» решили вместе родить чемпиона.

Келси окинула лошадь взглядом. Грумы и дрессировщики обступили жеребца со всех сторон, страхуя Гейба и мешая животному ринуться к навесу. Мокрая от пота гнедая шкура великолепного скакуна горела словно огонь, глаза бешено вращались, могучие мускулы свивались в тугие узлы.

— И вы собираетесь выпустить этого бешеного зверя на какую-нибудь бедную, ничего не подозревающую кобылу? — спросила Келси.

Гейб ухмыльнулся.

— Поверь мне, она будет нам только благодарна.

— Вы напугаете ее до смерти, — не согласилась Келси и направилась к сараю с навесом. Внутри она увидела свою мать и Моисея, которые пытались успокоить кобылу, которая, казалось, всем своим существом стремится к соитию с жеребцом. Она тоже была гнедой масти и отличалась такой же величественной статью, как и ее предполагаемый супруг. Несмотря на то, что кобыла была стреножена, а на шею ее был надет защитный жилет из кожи и толстого брезента, она ничуть не выглядела напуганной.

— Келси! — Тыльной стороной ладони Наоми вытерла со лба пот и грязь. — Герти должна была сообщить мне, когда ты приедешь!

— Я просила ее не беспокоиться. Или я мешаю?

— Нет… — Наоми с сомнением посмотрела на Моисея. — Просто зрелище может оказаться… слишком наглядным.

— Я кое-что знаю о сексе, — сухо заметила Келси.

— Оставайся и узнаешь гораздо больше, — вставил Моисей. — Кобыла готова, — бросил он одному из дрессировщиков.

— Держись от нее подальше, — предупредила Наоми дочь. — У лошадей не все проходит так просто, как у людей — полчаса в придорожном мотеле, и все дела.

Келси почувствовала острый запах конского возбуждения, как только Гейб и конюхи ввели в сарай жеребца. Казалось, сам воздух внутри источал терпкий аромат плотского желания. В нем было что-то первобытное, неуправляемое, дикое. Кобыла негромко заржала — не то в знак протеста, не то, наоборот, призывая супруга, — и жеребец откликнулся на этот голос звуками, от которых в груди Келси все перевернулось.

Моисей отдал какие-то распоряжения, конюхи проворно рассыпались по сторонам, отпустив туго натянутые веревки. Жеребец ринулся вперед, потом встал на дыбы и взгромоздился на лоснящийся круп кобылы. Расширившимися от удивления глазами Келси следила за тем, как Моисей шагнул вперед и руками помог жеребцу. Потом она поняла, для чего на кобылу надели эту странную брезентовую сбрую: без нее жеребец несомненно прокусил бы ей кожу на холке и спине.

Дальше все пошло так, как задумано природой. Движения жеребца были торопливыми, резкими, до странности напоминая человеческие. В конце концов самец — требовательный и властный, как и все мужчины, — покрыл кобылу; та не сопротивлялась, а ее большие лиловые глаза закатились, как показалось Келси, от удовольствия. Сама того не осознавая, она подошла ближе, захваченная неистовой страстью совокупляющихся животных. Ее собственное сердце тоже забилось чаще, а кровь быстрее потекла по жилам. Сексуальное возбуждение — внезапное и сильное — охватило Келси и заставило ее пошатнуться.

Только тогда она опомнилась и обнаружила, что глядит прямо в лицо Гейба. По его коже ручьями стекал пот, крепкие мускулы натягивали рубашку, а глаза, казалось, смотрели прямо на нее, и Келси испытала еще одно потрясение, заметив в его взгляде то же первобытное, примитивное желание, которое как будто было отражением ее собственных чувств. На мгновение представив себе, как ее самое берут так, как только что кобылу — жестоко, грубо, властно, Келси снова покачнулась.

Гейб улыбнулся. Его губы медленно растянулись в улыбке, которая была одновременно и наглой, и обольстительной, и Келси подумала, что он улыбается, потому что точно знает, что творится у нее в голове. Как будто он сам заставил ее подумать об этом.

— Впечатляет, верно? — Наоми бесшумно подошла к ней сзади и остановилась на расстоянии вытянутой руки. Эта кобыла была третьей за сегодняшнее утро, и все тело Наоми ломило от усталости. — За один акт, направленный на продолжение рода, лошади теряют несколько сот фунтов веса, — буднично закончила она.

— А это… — Келси откашлялась. — Ей это не больно?

— Даже если и больно, я сомневаюсь, что кобыла это замечает. — Наоми вытащила из заднего кармана джинсов простую голубую косынку и промокнула ею влажную шею. — Некоторые жеребцы при случке ведут себя очень осторожно, совсем как стыдливые юноши или как давние любовники.