Темное прошлое Конька-Горбунка

– Верно. Валечка подумала о будущем счастье Лиды, и ведь Павел-то ее не обманул! Кузьма с Лидой расписались и гуляли на свадьбе! Валюша опять обратилась в доставочную контору, в четверг в час дня Павел получил все!

– А в шесть она уже умерла?

– Ага, – по-детски жалобно ответила Алевтина.

Я вскочила.

– Поехали!

– Куда? – испугалась педиатр.

– К человеку, который арестует убийцу матери и дочери, – ответила я, – к полковнику Дегтяреву. Вы же не хотите, чтобы преступник остался на свободе.

Глава 18

Усадив Алевтину на заднее сиденье, я устроилась за рулем и позвонила полковнику.

– Кого ты везешь? – с изумлением переспросил Александр Михайлович. – Минуточку! Где взяла машину? Что за безобразие! Ты должна лежать в палате!

– Лучше закажи нам пропуск, – перебила я раскипятившегося приятеля, – кстати, я нахожусь за рулем. Думаю, мне не стоит отвлекаться от дороги.

– Просто черт знает что! – буркнул приятель и отсоединился.

Я включила радио. «Любовь моя, лети как можно выше», – загундосил сладкий тенор. Я переключила радиостанцию. «Взлет любви к небесам», – запищал девичий голосок. Я предприняла третью попытку. «Любовь летит к облакам», – грянул дуэт.

Алевтина вздохнула, и тут из динамика донеслось:

– Самое интересное на этот час. Сегодня наконец были устранены последствия пожара в центре Москвы, скорый поезд Курульск – Марвин сошел с рельсов, в детских игрушках обнаружено ядовитое вещество, в семье бизнесмена Павла Богородова произошла новая трагедия.

– Ну и дела! – ахнула Алевтина. – Что еще стряслось?

– А теперь подробности, – сказал корреспондент.

Мы с Алевтиной молча слушали выпуск, для которого сотрудники радио не нашли ни одного позитивного события. Честное слово, я порой тоскую по советским оптимистическим новостям: «Заработал завод. Открыли библиотеку. Рабочие перевыполнили план. Больше хороших и разных товаров для народа. Космонавты стартовали в небо. Спортсмены заработали золотые медали. И даже в области балета мы впереди планеты всей». Ладно, сейчас у нас демократия, поэтому я каждый день слышу об ужасах, катастрофах и маньяках. Ну неужели нельзя хоть малость приободрить людей? Не верится, что в огромной России не происходит ничего хорошего.

– Над семьей успешного бизнесмена, мецената и благотворителя Богородова, баллотирующегося в Государственную думу, навис тяжелый рок, – азартно вещал диктор, – совсем недавно мы сообщали о трагической гибели во время медового месяца невестки Павла Петровича Лидии. Напомним, девушка утонула недалеко от острова Сул. Ее муж, Кузьма Богородов, в тяжелом состоянии был доставлен в больницу острова, где ему спешно сделали операцию. Но усилия медиков не помогли. Сегодня, около трех утра, Кузьма Богородов скончался. Павел Богородов никаких комментариев не дает, его помощник сказал, что, вероятно, молодой человек будет похоронен на острове Сул, около любимой жены Лидии. И о погоде.

– Какой кошмар, – прошептала Алевтина, – Павел, конечно, мерзавец, но потерять единственного сына. Это ужасно!

– А по телевизору ранее сообщили, что Кузьму перевезли в Лондон, в частную клинику, – пробормотала я, паркуя машину.

– Наверное, корреспондент ошибся, – предположила Алевтина, выбираясь наружу, – куда идти?

– Налево, к проходной, – ответила я и пошла вперед.

Кто выплескивает воду вместе с младенцем? Я отлично понимаю, что крушение яхты подстроили, и смерть Стеллы, наивно хотевшей заработать денег на операцию сестре Аллочке, была запланирована, но кончина Кузьмы? Богородов не мог отдать приказ убить горячо любимого сына. Может, я ошиблась? Вдруг яхта и в самом деле перевернулась случайно?

Целую неделю после разговора со мной и Алевтиной Дегтярев ходил мрачный. В субботу я не выдержала и налетела на полковника.

– Почему у тебя вид человека, пережившего глубокое горе? Наоборот, ты должен испытывать радость!

– Назови хоть одну причину для веселья, – насупился приятель.

– Я не лишилась разума! Абсолютно здорова! Вся история с трупом в клубе произошла на самом деле.

– Ага, – кисло протянул приятель.

– Тебя бы больше устроило известие о моем сумасшествии? – обозлилась я.

– Не пори чушь, – отмахнулся полковник.

– Прошло семь дней, а ты молчишь, – заехала я с другой стороны, – что с Богородовым?

Александр Михайлович нахмурился и, чуть не наступив на развалившегося у подножия лестницы Хучика, пошел вверх по ступенькам. Я поторопилась за полковником, обогнала его, первой ворвалась в кабинет, села в кресло и велела: