Тверская, 8

Все книги были с защитой, сколько времени и сил ушло на эту самую защиту! При входе в зал поставили рамки, которые начинали звенеть, когда книги пытались вынести без оплаты. Марина сама несколько раз проходила в рамку то с одной, то с другой книгой, и рамка исправно звенела, а когда на кассе «защиту» снимали, звенеть переставала на самом деле!

И это было так замечательно, так непривычно!

Даже Борис Львович, скептик и вечный Маринин недоброжелатель, прибыв три дня назад посмотреть обновленный зал, не придумал ничего лучшего, чем сказать:

– Ну, ты, мать, даешь!..

После этого он длинно присвистнул, обошел весь зал и уехал, совершенно расстроенный.

Никто не верил, никто, а она верила, и у нее, кажется, все получилось.

Никто не хотел давать денег на ремонт, качали головами, отказывали, призывали еще раз подумать и все хорошенько взвесить. Она уверяла, что давно все продумала и взвесила, и в конце концов уговорила кого-то из банкиров, кредит дали! И теперь, кажется, подтвердилось – дали не зря.

Никто не понимал – зачем?! Зачем продавать книги каким-то странным, новым, невиданным способом, когда и старый вполне сойдет, и где взять столько книг, чтобы от пола до потолка уставить ими огромный зал?! Она одна понимала, что будущее именно за такими магазинами, и не ошиблась.

Марина все стояла на ступеньках и смотрела в водоворот людей, закручивающийся у двери.

Книжный супермаркет, неслыханное дело!

Как можно продавать книги... свободно?! Где это видано, где это слыхано?! Говорят, что так продают в Европе, но у нас-то особый путь, всегда и во всем, еще тот самый вождь велел нам «идти другим путем», вот с тех пор все и идем! У нас нельзя давать книги народу в руки, все растащут, растреплют, живого места не оставят! А продавцы?! Тогда всех до одного уволить нужно, если покупатели сами-то книжки будут брать! Заграничное слово «консультант» вызывало у всех некоторое сомнение.

– Марина Николаевна, народу-то сколько, – придушенным от восторга голосом простонала из-за плеча Катька, – у нас никогда столько не было!

– Подожди, посмотрим, сколько за сегодняшний день наторгуем, – остановила ее Марина и поискала глазами подходящую деревяшку, чтоб постучать – вдруг сглазит!

На свой страх и риск Марина осторожно разместила рекламу – книжный магазин «Москва» начинает новую жизнь. Открывается первый в России зал самообслуживания, приходите посмотреть. Именно тогда она придумала такой тон общения с покупателями, как будто многотысячная толпа, наводнявшая магазин ежедневно, – сплошь друзья, единомышленники, почти родственники, объединенные любовью к книгам. И с тех пор этот тон – в рекламных обращениях, в плакатах, призывающих людей читать, в буклетах и брошюрах – никогда не менялся.

Мы с вами. Мы любим книги. Мы совсем рядом.

Книги – лучшее, что есть у человечества. В книгах есть все, что нужно. А у нас есть книги.

Приходите.

Какое-то давнее заседание припомнилось ей, давнее, но не забытое. На заседании некий чиновник объяснял книжникам «законы рынка», про которые тогда еще мало кто слышал и уж совсем никто в них не разбирался.

– Вы поймите, – говорил с трибуны оратор, – времена изменились! Теперь нет никакой разницы, что продавать, книги или унитазы! Законы продаж для всех одинаковы!

Трепещущие книжные дамы в высоких прическах, знатоки своего дела, проработавшие в книжной торговле по тридцать лет, и перепуганные книжные мужчины в консервативных пиджаках, всю жизнь учившиеся продавать именно книги, переглядывались растерянно.

Унитазы?! Позвольте, как это возможно?!

Марина тогда тоже растерялась и с места попробовала возразить – а как же специфика?! А как же образование?! А кто тогда правильно подберет ассортимент в историческом отделе, и кто объяснит покупателю чем отличается хрестоматия от антологии, и что Левитанский и Антокольский – разные поэты?!

– Нет никакой специфики! – грянул с трибуны оратор. – Самое главное – маркетинг, во всем мире это известно, а у нас сплошная серость и отставание! Книги, унитазы и стиральный порошок – просто товар, про это еще Филипп Котлер писал!

Марина не знала тогда, кто этот всемогущий человек, но всей душой воспротивилась... унитазам! Нет, само по себе это неплохо и даже совершенно необходимо, но, простите, вовсе из другой жизненной сферы! Что бы ни писал Филипп Котлер, исторический отдел из унитазов вряд ли сформируешь, а книги никто и никогда не станет расставлять на полках в соответствии с ценой или, к примеру, со страной-производителем!