Третий глаз-алмаз

Глава 11

– Милиция, говорите, – сухо произнес женский голос.

– Здравствуйте, я проживаю на Бромской улице, дом шесть, в какое отделение могу обратиться?

– Что случилось?

– У нас было совершено убийство, а я вспомнила…

– Соединяю, – перебила меня оператор, и через секунду я услышала грубый мужской голос: – Дежурный Ермаков слушает.

– Здравствуйте! С кем можно побеседовать о происшествии на Бромской, в доме шесть, в квартире шесть?

– Что у вас?

– Убили соседку.

– Имя, фамилия.

– Светлана Лукашина.

– Отчество? Прописка постоянная?

– Не знаю! – растерялась я.

– Не волнуйтесь, гражданка, – неожиданно приветливо сказал Ермаков, – ничего там не трогайте, не цапайте, лучше ваще выйдите и стойте на лестнице тихо…

– Ее убили вчера, милиция уже приезжала!

– Так в чем дело?

– Я свидетель, хочу дать показания.

– Ясненько, – перебил меня дежурный, – вас непременно вызовут.

– Мне надо сегодня! Скажите, к кому подойти.

– Ща, – протянул Ермаков, зашелестел бумагами, потом глухо сказал: – Слышь, Петь, тута свидетельница трезвонит. По Бромской, куда? Ясно. Гражданочка!

– Я здесь.

– Вам надо к Петру Сергеевичу Комарову, кабинет пятнадцать.

– Уже лечу, скажите ваш адрес.

– Третий микрорайон, корпус восемь, – отрапортовал дежурный.

Комарову на первый взгляд было лет сто. Его маленькие глазки прятались в опухших веках, щеки оплывали вниз, а количество подбородков было невозможно сосчитать: с каждым движением Петра Сергеевича число складок под нижней челюстью изменялось.

– Садитесь, гражданочка, – прохрипел он, – чего стряслось?

Я обворожительно улыбнулась.

– Разрешите представиться, Дарья Васильева, продюсер, работаю на телевидении.

В глазах Комарова мелькнула тень беспокойства.

– Жалобу кто-то накатал? – нервно спросил он.

– Нет, нет, – успокоила я пожилого капитана. – Вы ведете дело об убийстве нашей сотрудницы Светланы Лукашиной. Хочется узнать, как продвигается работа, может, вам чем помочь?

Петр Сергеевич с тоской покосился на запертый шкаф, громоздившийся в простенке.

– Ошибаетесь, гражданка Васильева, нет у нас дела Лукашиной.

– Как? – поразилась я.

Комаров тяжело вздохнул.

– Не возбуждено!

– Но ее убили!

– От кого ж у вас такие сведения?

Я замялась.

– Молодая женщина ни с того ни с сего не умрет.

– Случается, – грустно заявил Комаров.

– Но в ее квартиру приезжала милиция.

– Верно.

– И кто ее вызвал?

Комаров засопел.

– Гражданин, – наконец сказал он, – с автомата сообщил, от метро, он не назвался. А мы обязаны реагировать, поэтому поехали!

– И нашли труп!

Петр Сергеевич откашлялся.

– Кто сказал?

– Соседи, – ляпнула я.

– От бабье, – в сердцах воскликнул Комаров. – Жива ваша Лукашина.

– Как жива? – растерялась я.

– Ну, так случилось, – решил не уточнять капитан. – Ее по «Скорой» забрали, а мы уехали.

– И дверь опечатали?

– Нет, просто захлопнули, – помотал головой Комаров. – Нашего интереса не было, и на криминал не походило, ей плохо стало, рвало сильно, но непохоже, что она выпивкой траванулась.

– Почему? – насела я на мента.

– Послужите с мое, – грустно заметил капитан. – Непьющая она.

– Почему вы так думаете? Знаете, Света работу пропускала, потом приходила бледная, руки трясутся…

– От бабье! Говорю же, не употребляла она.

– Вы дружили с Лукашиной?

– Откуда? Не видел ее ни разу.

– Тогда почему вы так уверены, что она не пила?

Комаров встал, отпер сейф, вынул из него бутылку минералки, с наслаждением опустошил емкость, снова сел за стол, пригладил остатки волос и ответил:

– Видел я квартиры алкоголиков, не такие они! А у Лукашиной чисто! Болезнь ее скрутила. На двери у ней и до нас какая-то грязь висела, но это не печать, вроде дети пластилин намазали.

– В какую больницу отправили Свету?

Петр Сергеевич нахмурился.

– По справке узнайте!

– Пожалуйста, помогите, – взмолилась я.

Комаров тяжело вздохнул и взял телефон. Через пару минут он добыл нужные сведения и поделился ими со мной.

– Клиника имени Строкова, третий микрорайон, дом пятнадцать, это тут, рядом.

– Огромное спасибо.

– Рад помочь, – неожиданно улыбнулся Петр Сергеевич, и мне вдруг стало понятно – он не вредный, не противный, а просто бесконечно усталый мент, ждущий пенсии. Уж не знаю, из каких соображений он пошел служить в милицию, имел ли, как Дегтярев, романтическое желание выкорчевать преступность с корнем, но никакой карьеры капитан не сделал и теперь хочет только одного: очутиться с удочкой на берегу реки, в тишине и покое.