Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок

Наученный горьким опытом пахан сначала посмотрел по сторонам, потом тихонько позвал:

— Гнида..

— Здеся я, папа. — Кореш стоял за спиной и тоже смотрел по сторонам.

Моченый покопался в рюкзаке и вытащил потертую книжечку в кожаном переплете. Он облизал языком палец и принялся листать. Близоруко прищурившись, авторитет всматривался в страницы, исписанные мелким почерком.

— Вот. — Он протянул книжку приятелю и ткнул прокуренным ногтем в цифры. — Наберешь номер, скажешь, мол, от Моченого. Есть ли в хате место хорошим людям? Дальше молчи. Слушай.

— Чей номер-то, папа? — Гнида недоверчиво принял от пахана манускрипт, стараясь держать подальше от лица. Будто цифры могли выпрыгнуть и выцарапать ему глаза.

— Паук это. Слыхал?

Гнида вздрогнул. Блокнот выпал из рук и упал открытой страницей на асфальт.

— Тот самый?

— А что, есть другой? — Моченый посмотрел на него через плечо. — Тот. Не ссы, тебя он вспомнит.

Это был тот самый Паук, от которого Моченый принял зону тридцать лет назад. С тех пор Паук не садился, но слухи о его «подвигах» доходили до холодных бараков индигирских лагерей. Веселые картинки были раскрашены преимущественно в красные цвета.

Гнида вернулся через полчаса. Две копейки старого образца в автомат не пролезали. Несколько минут пришлось потратить, чтобы подсмотреть, как пользуется таксофоном какой-то урод с зелеными волосами и серьгой в носу. Еще две минуты на то, чтобы вытащить у него из кармана карту, сунуть ее в автомат и набрать номер. Остальное время он слушал…

— Ну, чего там? — Моченый продолжал стоять на том же месте и смотреть на машины.

— Паук встает на крыло. Забил стрелку в Пулково-2 через полтора круга.

— Все?

— Нет.

— Что еще?

Гнида немного помолчал, подбирая слова, потом тихо сказал;

— Он сказал, зря ты сюда приехал.

* * *

Стоянка так называемого такси мало чем отличалась от всего увиденного по степени беспредела. Машины поражали разнообразием моделей, цветов и технических состояний. Подозрительного вида здоровые мужики толкались в толпе и, заговорщицки наклоняясь, монотонно бубнили в ухо приезжим: «Куда ехать? Город, загород? Ехать надо?»

Моченый и Гнида остановились.

— Водка, курочка горячая. Квартира, девочки. — Влажный шепот поддатой старушки окутал их затылки.

— Брысь, — тихо произнес Моченый, и старуха испарилась.

— Не ругай бабку, пахан. Она на работе, — снова послышался голос за спиной.

Гнида с Моченым оглянулись. Здоровенный мужик в потертой кожаной куртке глядел на них прозрачными голубыми глазами и улыбался.

— Куда ехать-то?

— Пулково-2, — быстро ответил Гнида.

— Деньги-то есть?

— Хватит? — Моченый достал из кармана смятую в комок заначку за тридцать лет.

— Хватит и половины, — спокойно ответил мужик. — Я не беспределыцик. Ветеранов уважаю. Вон моя машина.

Они ехали по улицам города, где Моченый прожил почти всю свою недолгую свободную жизнь. Он смотрел вокруг и думал. Думал о том, что жизнь его давно закончилась. Закончилась в тот день и час, в ту самую минуту, когда их затоптала безумная «корова» по фамилии Потрошилов. И сейчас он живет не свою судьбу, а чью-то чужую. Судьбу одноглазого и одноногого старика в чужом городе, среди чужих существ. Он сидел и думал, что кто-то должен за это ответить. По понятиям — должен!

Гнида спал на заднем сиденье. Он храпел, вздрагивал, растопыривал в стороны пальцы и сжимал в кулак, как во сне это делают кошки. Он всегда так спал. Со стороны казалось, что он уже проснулся и потягивается. Нападать на него спящего было страшновато. Хотя находились люди… Но это в прошлом.

— Подъезжаем, — негромко произнес водитель и снова замолчал.

Пулковские высоты надвигались огромными великанами, вокруг которых, как комары-мутанты, кружили самолеты. Издали было похоже на милые сердцу якутские сопки, поросшие ягелем.

Моченый не любил самолеты. Почему они летают на самом деле, он не знал и знать не хотел. Ему было наплевать. Но по закону вор должен доверять только себе, а никак не порхающему железу, которое, в отличие от поездов, не ездит по рельсам с этапа на этап. Он резко встряхнул головой, отгоняя грустные мысли, отчего повязка на глазу съехала, открывая жуткую пустую глазницу.

— Приехали, — произнес таксист второе за всю дорогу слово.

— Держи. — Моченый высыпал все деньги на крышку бардачка и стал выбираться из машины.