Унесенные ветром

«Я прихожу в отчаяние при мысли о том, что ты могла так скоро забыть все правила хорошего воспитания. Я хотела немедленно отозвать тебя домой, но оставила это на усмотрение твоего отца. В пятницу он приедет в Атланту, чтобы объясниться с капитаном Батлером и забрать тебя домой. Боюсь, он будет с тобой суров, невзирая на мои мольбы. Я же уповаю на то, что причиной твоего нескромного поведения является просто молодость и легкомыслие. Я столь же горячо, как все, готова послужить нашему Правому Делу и хочу, чтобы мои дочери разделяли эти чувства, но позорить…»

Дальше было написано еще много — и все в таком же духе, — но Скарлетт не прочитала письма до конца. Впервые в жизни она испугалась не на шутку. Всю ее беззаботность и удаль как ветром сдуло. Она чувствовала себя словно провинившийся ребенок — совсем как в десять лет, когда как-то раз за столом запустила в Сьюлин печеньем. Впервые она слышала столь резкие укоры из уст своей всегда такой мягкой матери. Да еще приедет отец и потребует объяснения у капитана Батлера. Она поняла, что каша заварилась нешуточная. Джералд, видно, рассвирепел, и на сей раз впервые ей не удастся избежать наказания, забравшись к нему на колени, ласкаясь и дерзя.

— Я… я надеюсь, неплохие новости? — с дрожью в голосе вопросила тетушка Питтипэт.

— Папа приезжает завтра, чтобы задать мне хорошую трепку, — мрачно объявила Скарлетт.

— Присей, подай мне нюхательные соли, — пролепетала тетушка Питтипэт, отодвигая от себя тарелку и отодвигаясь от стола. — Мне… мне дурно.

— Да они же у вас в кармашке, — сказала Присей, стоя за стулом Скарлетт и упоенно предвкушая крупный семейный скандал. Когда мистер Джералд разбушуется, тут есть на что посмотреть, лишь бы, конечно, ее бедная курчавая голова не подвернулась ему под горячую руку. Тетушка Питтипэт порылась в складках юбки и поднесла флакончик к носу.

— Вы обе должны заступиться за меня и не оставлять нас с ним вдвоем ни на секунду! — вскричала Скарлетт. — Он так любит вас обеих, что не станет меня шпынять в вашем присутствии.

— Я не могу, — еле слышно пролепетала тетушка Питтипэт, поднимаясь на ноги. — Я… я совсем больна. Я должна лечь. Завтра я не встану с постели. Вы должны извиниться за меня перед ним.

«Струсила!» — подумала Скарлетт, глядя на нее со злобой.

Мелани, бледная, испуганная при мысли о встрече с разъяренным мистером О'Хара, все же пообещала встать на защиту Скарлетт.

— Я постараюсь помочь тебе… постараюсь объяснить ему, что ты сделала это ради госпиталя. Он поймет, я уверена.

— Ничего он не поймет, — сказала Скарлетт. — О боже, я умру, если мне придется с позором вернуться в Тару, как грозится мама.

— Ах, нет, вы не можете вернуться домой! — воскликнула тетушка Питтипэт и расплакалась. — Если вы уедете, мне придется… да, мне придется просить Генри переехать к нам, а вы же знаете — я просто не в состоянии жить с ним под одной крышей. Но когда мы с Мелли одни во всем доме, мне по ночам так страшно, в городе столько пришлых людей. А вы, Скарлетт, такая храбрая, с вами я ничего не боюсь, даже если в доме нет мужчины.

— Да нет, не может он увезти тебя в Тару! — воскликнула Мелани. Казалось, она тоже вот-вот расплачется. — Это же теперь твой дом. Что же мы будем делать без тебя!

«Знай вы, что я о вас думаю, верно, прекрасно обошлись бы без меня», — угрюмо подумала Скарлетт, от всей души желая, чтобы кто-нибудь другой, только не Мелани, мог защитить ее от гнева отца. Ей претила мысль, что она должна принимать помощь от человека, который ей так неприятен.

— Может быть, следует отменить приглашение, посланное капитану Батлеру? — заикнулась было тетушка Питтипэт.

— Но это невозможно! Это было бы неслыханной грубостью! — в полном расстройстве вскричала Мелани.

— Помоги мне лечь в постель. Я совершенно расхворалась, — со стоном произнесла тетушка Питтипэт. — О Скарлетт, как вы могли причинить мне столько огорчений!

И на следующий день, когда приехал Джералд, тетушка Питтипэт была больна и не вставала с постели. Из-за ее запертой двери к нему полетело несколько посланий с выражением сожалений, и две перепуганные молодые женщины были предоставлены за ужином своей судьбе. Джералд был зловеще молчалив, хотя и поцеловал Скарлетт и ущипнул Мелани за щечку, назвав ее при этом «кузина Мелли». Скарлетт было бы куда легче, если бы он бранился, разносил ее на все корки и раскаты его голоса сотрясали бы дом. Верная своему слову, Мелани не отходила от Скарлетт и, шелестя платьем, повсюду следовала за ней словно тень, а Джералд был достаточно воспитан, чтобы не распекать дочь в присутствии золовки. Мелани — не могла не признать Скарлетт — держалась прекрасно, ничем не подавая виду, что знает о надвигающейся грозе, и в конце концов за ужином ей даже удалось втянуть Джералда в разговор.