Унесенные ветром

— Пожалуйста, постойте!

Одна тень отделилась от общей массы, подошла к калитке.

— Вы уходите? Вы нас покидаете?

Ей показалось, что тень сняла шляпу, и негромкий голос прозвучал из мрака:

— Да, мэм. Да, мы уходим. Наш отряд последним оставил укрепления — примерно в миле к северу от города.

— Значит, вы… значит, армия в самом деле отступает?

— Да, мэм. Янки подходят.

Янки подходят! А ведь она об этом забыла! Спазма сдавила ей горло, и она не могла произнести больше ни слова. Тень удалилась, слилась с другими тенями, и стук сапог стал замирать во мраке. «Янки подходят! Янки подходят!» — выбивали дробь их шаги, громко выстукивало ее сердце. Янки подходят!

— Янки подходят! — взвизгнула Присей, сжавшись в комочек возле Скарлетт. — Ой, мисс Скарлетт, они нас всех убьют. Выпустят кишки! Они…

— Замолчи! — крикнула Скарлетт. Это были ее мысли — облеченные в слова, произносимые дрожащим голосом, они становились еще ужасней. Снова ею овладел страх. Что же делать? Как спастись? К кому броситься за помощью? Все друзья покинули ее.

И тут она вспомнила про Ретта Батлера, и страх немного отступил, от сердца отлегло. Как это она не подумала о нем утром, когда носилась по городу, точно курица с отрезанной головой? Пусть он ей ненавистен, но он сильный, ловкий и не боится янки. И он здесь, в городе. Конечно, она зла на него, он говорил совершенно непозволительные вещи, когда они виделись в последний раз, но в такую минуту, как сейчас, на это можно посмотреть сквозь пальцы. А у него есть лошадь и экипаж. Как же это она не подумала о нем раньше! Он может увезти их из этого обреченного города, подальше от янки, куда-нибудь, куда угодно.

Повернувшись к Присей, она заговорила — быстро, лихорадочно, настойчиво:

— Ты знаешь, где живет капитан Батлер? В гостинице «Атланта». Знаешь?

— Да, мэм, только…

— Так вот беги туда со всех ног и скажи ему, что он мне нужен. Чтобы он поскорее пригнал сюда свою лошадь с коляской или с санитарным фургоном, если сможет его раздобыть. Скажи ему, что у нас новорожденный. Скажи, что я хочу, чтобы он увез нас отсюда. Ступай. Быстрей!

Она выпрямилась и подтолкнула Присей.

— Боже милостивый! Мисс Скарлетт! Темнотища, боязно одной-то! Ну, как янки схватят?

— Беги быстрей, нагонишь этих солдат, и они не дадут тебя в обиду. Ну же, беги!

— Я боюсь! А вдруг капитана там нету?

— Тогда спроси, где он. Неужто ты и этого сообразить не в состоянии? Если его нет в гостинице, ступай в бар на Декейтерской, спроси там. Сбегай к Красотке Уотлинг, у нее поищи. Найди его. Не понимаешь ты, что ли, идиотка, что мы все попадем в лапы к янки, если ты не разыщешь капитана?

— Мисс Скарлетт, мамка отстегает меня стеблем хлопчатника, если я войду в бар или в дом этой шлюхи.

Скарлетт усилием воли заставила себя встать.

— А если ты не пойдешь, я отстегаю тебя сама. Можешь не входить в дом, покричи ему, поняла? Иди спроси кого-нибудь, там капитан или нет. Ступай.

Присей все еще медлила, переминаясь с ноги на ногу и строя рожи, и Скарлетт дала ей такого пинка, что девчонка чуть не слетела с лестницы кувырком.

— Отправляйся немедленно, или я продам тебя с торгов. Ни матери, никого из своих больше не увидишь, будешь работать на плантации. Ну, бегом!

— Боже милостивый! Мисс Скарлетт…

Но неумолимая рука хозяйки заставила ее спуститься по ступенькам с веранды. Скрипнула калитка, и Скарлетт крикнула вслед:

— Бегом, дурная!

Она услышала частый стук подошв, когда Присей припустилась рысцой, и вскоре мягкая земля поглотила эти звуки.

Глава XXIII

Отослав Присей, Скарлетт устало побрела в холл и зажгла лампу. В доме стояла удушающая жара, словно весь полуденный зной остался в его стенах. Состояние оцепенения мало-помалу покидало Скарлетт, и у нее засосало под ложечкой от голода. Она вспомнила, что не ела ничего с прошлого вечера, кроме ложки мамалыги, и, взяв лампу, прошла в кухню. Огонь в плите погас, но от жары все еще нечем было дышать. На сковородке лежала половина черствой кукурузной лепешки, и Скарлетт, жадно вгрызаясь в нее зубами, стала шарить по кухне в поисках еще какой-нибудь еды. В горшке нашлось немного мамалыги, и Скарлетт принялась есть большой разливной ложкой прямо из горшка. Мамалыга была сильно недосолена, но от голода у Скарлетт не хватило терпения поискать соли. Проглотив четыре ложки мамалыги, Скарлетт почувствовала, что жара душит ее, и, взяв в одну руку лампу, в другую — остатки лепешки, вернулась в холл.