522  

Да, это было бы приятно. Теперь Скарлетт понимала, почему бывшие конфедераты при встрече с таким упоением, с такой гордостью, с такой ностальгией принимались говорить о войне. То были дни серьезных испытаний, но они прошли через них. И стали ветеранами. Она ведь тоже ветеран, но только нет у нее товарищей, с которыми она могла бы возродить в памяти былые битвы. Ах, как бы ей хотелось снова быть с людьми своего круга, с теми, кто пережил тоже, что и она, и знает, как это было больно и, однако же, стало неотъемлемой частью тебя самого!

Но каким-то образом все эти люди отошли от нее. Скарлетт понимала, что никто, кроме нее, тут не виноват. Она никогда не нуждалась в них до сегодняшнего дня — дня, когда Бонни уже нет на свете, а она так одинока и испугана и сидит за сверкающим обеденным столом напротив пьяного, отупевшего, совсем чужого человека, превратившегося в животное у нее на глазах.

Глава LXI

Скарлетт была в Мариетте, когда пришла срочная телеграмма от Ретта. Поезд в Атланту отходил через десять минут, и она села в него, взяв с собой лишь ридикюль и оставив Уэйда и Эллу в отеле на попечении Присей.

Атланта находилась всего в двадцати милях, но поезд полз бесконечно долго по мокрой, осенней, освещенной тусклым дневным светом равнине и останавливался у каждого переезда. До крайности взволнованная вестью от Ретта, Скарлетт сгорала от нетерпения и при каждой остановке буквально готова была кричать. А поезд шел не спеша сквозь леса, чуть тронутые усталым золотом, мимо красных холмов, все еще изрезанных серпантинами окопов, мимо бывших артиллерийских редутов и заросших сорняком воронок, вдоль дороги, по которой с боями отступали солдаты Джонстона. Каждая остановка, каждый перекресток, объявляемые кондуктором, носили имя сражения, были местом битвы. В свое время это вызвало бы у Скарлетт страшные воспоминания, но сейчас ей было не до них.

Телеграмма Ретта гласила: «Миссис Уилкс заболела. Немедленно возвращайтесь».

Сумерки уже спустились, когда поезд подошел к Атланте, — пелена мелкого дождя затянула город. На улицах тускло горели газовые фонари — желтые круги в тумане. Ретт ждал ее на вокзале с каретой. Лицо его испугало Скарлетт еще больше, чем телеграмма. Она никогда прежде не видела у него такого бесстрастного лица.

— Она не… — вырвалось у Скарлетт.

— Нет. Она еще жива. — Ретт помог Скарлетт сесть в карету. — К дому миссис Уилкс, и гони быстрее, — приказал он кучеру.

— А что с ней? Я и не знала, что она больна. Ведь еще на прошлой неделе она выглядела как всегда. С ней произошел несчастный случай? Ах, Ретт, и, конечно же, это не так серьезно, как вы…

— Она умирает, — сказал Ретт, и голос его был также бесстрастен, как и лицо. — Она хочет вас видеть.

— Нет, только не Мелли! Ах, нет! Что же с ней такое?

— У нее был выкидыш.

— Вы… Вы… Но, Ретт, она же… — И Скарлетт умолкла. Эта весть совсем лишила ее дара речи.

— А вы что, разве не знали, что она ждет ребенка?

У Скарлетт не было сил даже покачать головой.

— Ах, ну конечно, наверное, не знали. Я думаю, она никому не говорила. Ей хотелось устроить всем сюрприз. Но я знал.

— Вы знали? Но не она же вам сказала?

— Ей не надо было мне говорить. Я знал. Она была такая… такая счастливая последние два месяца, что я понял: ничего другого быть не могло.

— Но, Ретт, доктор ведь говорил, что она умрет, если вздумает еще раз рожать!

— Вот она и умирает, — сказал Ретт. И обращаясь к кучеру: — Ради всего святого, ты что, не можешь ехать быстрее?

— Но, Ретт, она, конечно же, не умирает! Я… я ведь не… я же не…

— Она не такая сильная, как вы. Она вообще никогда не отличалась особой силой. Одно только и было у нее — это сердце.

Карета, покачиваясь, остановилась перед приземистым домом, и Ретт помог Скарлетт выйти. Дрожащая, испуганная, вдруг бесконечно одинокая, она крепко ухватилась за его локоть.

— А вы разве не зайдете со мной, Ретт?

— Нет, — сказал он и снова сел в карету.

Скарлетт взлетела вверх по ступенькам, пересекла крыльцо и распахнула дверь. Внутри при желтом свете лампы она увидела Эшли, тетю Питти и Индию. Скарлетт подумала: «А что здесь делает Индия? Мелани ведь сказала, чтобы она не смела переступать порог этого дома». Все трое поднялись при виде ее — тетя Питти кусала дрожащие губы; сраженная горем Индия без всякой ненависти смотрела на нее. У Эшли был вид сомнамбулы, и, когда он подошел к Скарлетт и положил руку ей на плечо, он и заговорил, как сомнамбула.

  522  
×
×