Танец меча

— Но тогда хотя бы объясните почему!!! — сказа­ла она беспомощно.

— Я могу только предположить. Арей неспо­собен искренно пожелать прощения! — ответил Троил.

— При определенных обстоятельствах он мог бы сказать «прости»! — настойчиво сказала Улита.

— При определенных обстоятельствах он смог бы выдавить «прости!» сквозь зубы. Пожелать же прощения — означает повернуться к прошлому спи­ной и никогда даже на мгновение не пожелать обер­нуться. Слова же как таковые вообще необязательны. Нужно только движение сердца.

— Которого у Арея нет? — недоверчиво спросила Улита.

Троил вздохнул.

— Идем на кухню. Я все-таки хочу сегодня закон­чить борщ по-эдемски, — сказал он.

* * *

В это же время в общежитии озеленителей Чимоданов стоял у окна и поливал йодом фиалку. Он обожал делать мелкие гадости. Зудука, свесив ноги, сидел на шкафу и, используя баллон с дезодорантом и зажигалку, играл в «Горыныча», пуская пылающие струи.

Несмотря на то что было уже почти утро, обще­житие озеленителей гуляло и шумно пело песни разных народов. Под окнами кто-то долго кричал, грозился, но так и не подрался. Чимоданов, в предвкушении дежуривший у подоконника, разочаро­ванно отодвинулся в глубь комнаты.

Меф, только что завершивший поединок с Мошкиным, разглядывал на своем торсе красные пятна от шеста. Завтра некоторые исчезнут, а другие ста­нут черными, потом фиолетовыми, потом лиловы­ми — так и будут менять цвета до бесконечности.

— Тебе не больно, нет? — сочувственно спросил Евгеша.

— Щекотно! — поморщился Меф. — Может, ты не будешь садить со всей дури? Я же тоже могу тебя мечом по шее рубануть! В учебном режиме с разво­рота.

— Я не со всей дури! Я в полдури, — обиделся Ев­геша. — Ты же знаешь, когда надо, я кирпичи из клад­ки вышибаю.

— Да знаю, я… Ай! — Меф ткнул пальцем в са­мое больше пятно и скривился. Все же странно, насколько человек зависим от физической боли. Возьми кого хочешь — философа, писателя, музы­канта, парящих мыслью в заоблачной выси, и при­щеми им дверью хотя бы ноготь мизинца. И все! Всякую возвышенность как корова языком слизала! «Где йодик? Где зеленка? Срочно меня к дохтырю — умираю я!»

Меф ушел в душ, погремел водой, с жестяным звуком падавшей в поддон, и назад вернулся уже в майке. Пока он ходил, жизнь не стояла на месте и обрастала событиями. Дафна и Мошкин ели холодный суп с курицей. Самое здоровое занятие для пяти часов утра. Рядом на свободном стуле, раски­нув крылья, дохлой муфточкой валялся Депресняк.

— Ну как? Унитазную крысу сегодня видел? — хлюпая супом, крикнул Мошкин.

И правда, к Мефу и Дафне уже неделю приходила крыса — мокрая и бесстрашная. Было непонятно, от­куда она берется и как проникает внутрь, пока Меф не увидел собственными глазами. Крыса приходи­ла из унитаза! Потом Меф разобрался, в чем дело. В унитазе вода стоит только в одном месте, пробкой, а дальше труба полая и идет с малым уклоном. Меф терпеть ее не мог, а Дафна, напротив, жалела и под­кармливала.

Чимоданов шатался по комнате и скучал. Согнав кота прицельным пинком, он обрушился на стул.

— Никто не хочет прикола? — радостно спросил

он.

Все с беспокойством уставились на Петруччо, зная, что приколом может оказаться даже граната без чеки.

— Сегодня я иду: вижу вначале повешенную кош­ку, потом дохлую ворону, а потом понимаю, что это просто привязанная к дереву ленточка. Во какие бывают глюки! Ну как? — Чимоданов с торжеством огляделся, не встретил ни в ком интереса и, помрач­нев, потребовал свою долю супа.

— Жри прямо из кастрюли, Чемодан! — посове­товал Меф. Тревожно покосился на Дафну и попра­вился: — Я хотел сказал: кушай из кастрюльки, Петя! У нас закончились чистенькие тарелочки!

Мальчик Петя стал кушать из кастрюльки, произ­водя ужасные всасывающие звуки.

— Катя говорит: вытирать об себя руки некуль­турно! — внезапно произнес Мошкин, глядя на Чимоданова.

Петруччо перестал жевать. Изо рта у него свиса­ла капуста.

— Какая еще Катя? Женщина — ребро! В костях мозга нет!

— Катя говорит: в костях — костный мозг! — сра­зу возразил Мошкин.

— Кто твоя Катя? Профессор?

— Неа. Катя учится с ним в полиграфе, — объяс­нил Меф с улыбкой.

— Это та, которая у него маечку взяла постирать? У, змеища, издали подбиралась! — буркнул Чимоданов.

Даф молча показала пальцем на обои, на кото­рых фломастером было выведено:

Сказав гадость о ком-то, ты сказал ее о себе.