Лёд и пламя 1-2

– И если я в чем-нибудь превосходила мужчину, он… – Ее глаза расширились. – Что?

– Когда ты спешишь, то делаешь слишком большие стежки. Тебе нужно над этим поработать.

Блейр открыла рот и тут же закрыла его. Она хотела сказать, что ее стежки безупречны, но поняла, что дело тут не в них. Он не хотел, чтобы она жалела себя. Она с улыбкой посмотрела на него:

– Ты поможешь мне?

– Я помогу тебе во всем, – сказал он, и от его взгляда ей стало тепло. – Эти мужчины были дураками. Если мужчина уверен в себе, он не боится женщин. А вот тебе пришлось проделать долгий путь, чтобы соединиться со мной.

– С тобой. С женихом моей сестры, – вздохнула Блейр.

Ли молчал, он мыл ей руки, намыливал их, переплетая свои пальцы с ее.

– Если бы у меня был брат и все женщины охотились только за ним, я бы тоже стал ревновать.

– Ревновать! Но я… – Она никогда раньше об этом не думала, но, возможно, и в самом деле ревновала Хьюстон. – Я всегда хотела быть такой, как она. Я не хотела становиться врачом, но мне пришлось. А все, о чем я мечтала, – походить на Хьюстон и чтобы мои перчатки всегда оставались чистыми. У нее было так много друзей. У нее был ты.

Он даже не поднял глаз и стал намыливать ее правую руку.

– Нет, у нее никогда не было меня. Блейр продолжала:

– У Хьюстон все так хорошо получалось. Она легко заводила друзей. Все вокруг любили ее. Если бы она возглавила войска южан, они бы победили в Гражданской войне. Ей нет равных в организаторских способностях.

– Это точно. Она прекрасно организовала передачу меня в твои руки.

– Тебя! Нет, нет, это случайность. Это все я. Хьюстон здесь не виновата.

– Блейр, – тихо сказал он, – в ту ночь я собирался сказать Хьюстон, что расторгаю нашу помолвку.

– Расторгаешь? Ты сейчас специально так говоришь, но ты не думал об этом.

Он прервал процедуру омовения.

– Я совершенно не знаю Хьюстон. И, думаю, никогда не знал. Но в тебе я вижу некоторые черты, которые, как мне кажется, есть и у Хьюстон. Она просто прикрывает их своими белыми перчатками. Еще в детстве она почему-то решила, что станет моей женой. Я был для нее не личностью, а целью. Наверное, у тебя так было с медициной. Только тут цель оказалась верной. Полагаю, Хьюстон искала повода, чтобы разорвать помолвку, потому что начала понимать, что у нас с ней ничего не получится.

– Но ты не видел ее в тот вечер, когда мистер Гейтс объявил, что твоей женой стану я.

– А что почувствовала бы ты, отдав несколько лет изучению медицины и обнаружив, что падаешь в обморок при виде крови? Или что у тебя аллергия на карболку?

– Я бы.., умерла, – наконец произнесла Блейр.

– Думаю, что у Хьюстон на меня была аллергия. Мы уже просто не выносили друг друга. Мы никогда не беседовали, не смеялись, а если я хотел до нее дотронуться, она надувала губки.

– Невероятно! – с непритворным ужасом воскликнула Блейр.

Ли принялся за ее шею и щеки.

– Может быть, подсознательно она понимала, что мы с тобой подходим друг другу, и поэтому отправила тебя со мной.

– Но она же только хотела побывать в доме Таггерта и…

– Не смеши меня! Прелестная ледяная принцесса Хьюстон Чандлер никогда в жизни не проявляла благосклонности ни к одному мужчине, и вот, в первый раз, она сама обратила на кого-то внимание – на Таггерта, растопившего ее лед. Вспомни, как мы встретились с ним в городе, и он с вожделением уставился на Хьюстон. Я только позже узнал, что должен был приревновать ее. Если бы я ее любил, так и было бы. Но меня, скорее, разобрало любопытство.

– Таггерт, – сказала Блейр. – Не представляю женщину, способную полюбить этого ужасного человека.

– А ведь он всерьез рисковал жизнью ради нас, – сказал Ли, его руки заскользили вниз, к ее груди. – Банда Фрэнки приняла тебя за Хьюстон. Они потребовали пятьдесят тысяч выкупа. Таггерт захватил не только оружие, но и деньги.

Блейр не слышала слов Ли, потому что его пальцы добрались до ее груди. Она ладонями прижала его руки к своей коже, чтобы полнее насладиться его прикосновениями.

Он поднялся и бережно вынул ее из воды.

– Я так долго ждал этого мгновения, – сказал он.

Ли, несомненно, был чемпионом по избавлению от одежды, потому что, одолев три шага до кушетки, он оказался полностью раздетым. Первый порыв страсти прошел, и ему хотелось показать ей нечто большее, чем просто исступление плоти. Блейр казалось, что ее пытают. Он развел ее руки в стороны и касался ее тела только руками, губами, терся об ее кожу до тех пор, пока она почти не лишилась чувств от желания.