Лёд и пламя 1-2

Она кивнула.

– И никто ни разу не поймал тебя?

– Твой отец – однажды. Хьюстон сказала, что ты собираешься на рыбалку, и я пробралась к твоему дому, высыпала из жестянки только что накопанных тобой червей и заменила их ужом. К сожалению, тут меня поймал твой отец.

– Воображаю, что он тебе сказал. Он и так уже был сыт по горло шалостями Нины.

– Он сказал, что я никогда не стану леди.

– И оказался прав, – мрачно сказал Ли, прижимаясь к ней. – Ты совсем не леди. Ты живая женщина, из плоти и крови, – он ухмыльнулся. – Плоти много, и как раз там, где нужно.

Она округлила глаза:

– Вы хотите похитить мою девственность, сэр? О, пожалуйста, сэр, это все, что у меня осталось.

– За содеянное вами вы не заслуживаете даже этого, юная леди, – хитро улыбнувшись и понизив голос, сказал он. – Вас судили и признали виновной, и теперь вы понесете наказание.

– Да? – она подняла бровь. – За ячменный сахар в твоих туфлях?

– Я склоняюсь к мысли о том, чтобы навсегда сделать вас рабыней своих любовных утех.

– Не слишком ли это жестоко за кусочек ячменного сахара?

– Это за жгучий перец и за… – Он замолчал, что-то вспоминая. – А это не ты посыпала мои крекеры нюхательным табаком? И сажей – бинокль отца, когда я принес его в школу?

Она кивнула, почувствовав себя виноватой перед лицом такого внушительного списка проказ.

Он смотрел на нее почти со страхом.

– Я знал, что часть их – твоих рук дело, но всегда считал, что в основном их устраивал Джон Лечнер.

Знаешь, четыре года назад я встретил его в Нью-Йорке и, вспомнив, что, как я считал, он вытворял, боюсь, обошелся с ним не слишком любезно.

– А ты не мстил?

– Да сто раз! Годами с меня не сходили синяки от драк с Джоном, – он ухмыльнулся. – Подумать только, он был ни при чем. А что я мог с тобой сделать, даже когда знал, что виновата ты? Ты была на шесть, лет младше, а кроме того, меня сдерживало воспоминание об устроенной отцом порке, когда я однажды отлупил тебя. С тех пор я сначала думал, прежде чем ударить девочку.

– Так, значит, теперь мне придется расплачиваться за детские шалости, – преувеличенно горько вздохнула она. – Жизнь тяжела.

– Не так уж она и тяжела, – сказал он, улыбаясь.

– По счастью, я врач, и меня невозможно напугать.

– Меня привлекли не твои медицинские способности.

– Да? А что же тебя во мне привлекло?

– Твое настойчивое желание обратить на себя мое внимание. Я терпел долго, но всему есть предел.

– Ты так думаешь, – устало произнесла Блейр.

– Люблю покорных женщин, – пробормотал он, засунув руку ей под рубашку и ведя пальцами от живота к груди.

Блейр была потрясена, что опять хочет его так скоро, но, прикоснувшись к теплой коже Ли, запылала, как в первый раз. Она никогда не вспоминала о своих проделках. Тогда она считала, что делает все это из-за ненависти к нему, что она злится на него, потому что он забрал у нее Хьюстон. Но сейчас она задумалась, не было ли это на самом деле продиктовано желанием привлечь его внимание?

Он поднял голову и начал расстегивать пуговицы ее рубашки, она взяла его лицо в ладони.

– Я не понимаю, что ты значишь для меня, – прошептала она.

Ли нежно улыбнулся:

– Еще нет? Что ж, оставайся со мной и поймешь. Блейр смутилась. Она чувствовала растерянность. Большую часть ее жизни он был ее врагом. Она вредила ему, как могла. И тем не менее Ли сказал, что именно это помогло ей успешно расстроить свадьбу сестры. Почему? Почему она легла в постель с мужчиной, которого, она могла поклясться, ненавидела? Ли взял ее руки в свои и поцеловал ладони.

– Мы теряем время, пока ты пытаешься найти ответы на вечные вопросы, – и покончил с пуговицами на ее рубахе.

Они занимались любовью неспешно, почти осторожно. Ли внимательно следил за выражением ее лица. Он перецеловал кончики ее пальцев, посасывая их, и ощущение теплой, влажной внутренности его рта наполнило ее теплом. Он целовал ее грудь, гладил прекрасное тело.

Акт любви оказался нежным, сладостным, бесконечным.

Потом он не спешил отпустить ее, не разжимал рук, словно пытался обернуть свое тело вокруг нее, спрятать ее в себя.

Блейр лежала в кольце его рук, слушала трещание кузнечиков, тоненький свист колибри и шум ветра и чувствовала, как Ли заполняет собой все ее существо. И ей больше всего на свете хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.