Ты, Марианна

«Грядущие дни, похоже, не будут безоблачными!»— со вздохом подумала Марианна. Но она уже давно знала, что благородные дары, данные ей судьбой при рождении: красота, очарование, ум, мужество, — были не бесплатными подарками, но оружием, благодаря которому, может быть, ей удастся завоевать счастье. Остается узнать, не слишком ли велика будет плата за это…

— Так что вы решили, сударыня? — раздался рядом с ней голос, в котором обязательная Почтительность плохо скрывала нетерпение.

Внезапно вырванная из меланхоличной мечтательности, Марианна слегка приподняла розовый зонтик, защищавший ее кожу от солнечных лучей, и посмотрела на лейтенанта Бениелли отсутствующим взглядом, в котором, однако, загорелся тревожный зеленый огонек.

Боже, до чего невыносим этот драгун!.. С тех пор как — вот уже скоро шесть недель — она покинула Париж с военным эскортом, начальником которого он являлся, Анжело Бениелли, как привязанный, не отходил от нее ни на шаг.

Это был корсиканец. Упрямый, мстительный, ревнивый к малейшему посягательству на его авторитет и к тому же наделенный ужасным характером. Лейтенант Бениелли восхищался только тремя личностями в мире: конечно, императором (еще и потому, что он был его земляк), генералом Горацио Себастьяни, ибо тот был родом из той же деревни, что и он, и третьим военным, тоже выходцем с прекрасного острова, генералом, герцогом Падуанским, Жаном-Тома Арриги де Казанова, потому что он был его кузеном и к тому же настоящим героем. За исключением этой троицы, Бениелли ни во что не ставил тех, кто носил громкие имена в Великой Армии, будь то Ней, Мюрат, Даву, Бертье или Понятовский. Подобное мнение основывалось на том, что эти маршалы не имели чести быть корсиканцами, что казалось Бениелли недостатком, достойным сожаления, но, увы, непоправимым.

Бесполезно добавлять, что в таких условиях его миссия сопровождать женщину, даже княгиню, даже очаровательную, даже прославленную особым вниманием его величества императора и короля, представлялась Бениелли только тягостным ярмом.

С приятной откровенностью, являвшейся самой привлекательной чертой его характера, он сообщил ей об этом, прежде чем они достигли заставы Корбей, и с этой минуты княгиня Сант'Анна вполне серьезно спрашивала себя, действительно ли она посол или просто пленница. Анжело Бениелли следил за ней с вниманием полицейского, преследующего пойманного на горячем вора, все предусматривал, все решал сам, будь то протяженность этапов или достоинство номера, который она должна была занять в гостинице (все ночи ее дверь охранялась солдатами), и не хватало только, чтобы он принимал участие в выборе ее туалетов.

Такое положение вещей не могло не вызвать серьезное сопротивление Аркадиуса де Жоливаля, чье терпение не являлось его главной добродетелью. Первые вечера путешествия отмечались стычками между виконтом и офицером. Но лучшие аргументы Жоливаля разбивались о единственный постулат, на котором Бениелли построил свою защиту: он должен оберегать княгиню Сант'Анна до заранее назначенной самим императором даты и оберегать таким образом, чтобы не произошло ни малейшего происшествия какого бы то ни было рода с вышеупомянутой княгиней. С этой целью он и предпринимает необходимые предосторожности. Кроме них его ничто не заботит!

Раздосадованная вначале, Марианна постепенно привыкла видеть лейтенанта своей тенью и даже успокоила Жоливаля. Она в конце концов сообразила, что это наблюдение, в данный момент неприятное, может оказаться просто бесценным, когда, окруженная его драгунами, она пересечет решетку виллы del Cavalli ради встречи, которая ее там ожидает. Если князь Коррадо Сант'Анна думает как-то отомстить Марианне, упрямый дог, приставленный Наполеоном к его подруге, может представлять уверенную защиту ее жизни. Но от этого он не становился менее назойливым!..

Немного забавляясь, немного сердясь, она остановила на нем взгляд. Достойно сожаления, в самом деле, что этот малый всегда имел вид разозленной кошки, ибо он мог бы понравиться даже очень взыскательной женщине. При среднем росте и крепком сложении у него было упрямое лицо со сжатым ртом под великолепным носом, уходившим под козырек каски. Его кожа, цвета потемневшей слоновой кости, краснела с невероятной легкостью, но глаза, открывавшиеся вдруг под кустистыми черными бровями и ресницами, такими же длинными, как у Марианны, были приятного светло-серого цвета и на солнце отливали золотом.