Роза Йорков

– Очень любопытно, однако...

Альдо замолчал. Фешенебельная улица, которая еще несколько секунд назад была просто оживленной, превратилась вдруг в настоящий людской водоворот. Центром его был магазин, чей скромный внешний вид и строгая старинная отделка, выдержанная в классическом британском стиле, не могли тем не менее скрыть его истинной роскоши – это был один из самых крупных ювелирных магазинов на Олд-Бонд-стрит.

Из толпы послышались крики, а затем полицейские свистки. Все уличные зеваки ринулись туда.

– Без сомнения, это магазин Хэррисона! – воскликнул Морозини, прекрасно знавший эту улицу. – Похоже, там произошло что-то серьезное.

Друзья стали пробиваться сквозь толпу, не слишком стесняясь в средствах – наступая кому-то на ноги, активно работая локтями, расталкивая и тесня соседей, чем навлекли на себя поток брани. Однако результат стоил затраченных усилий – через несколько минут Альдо и Адальбер стояли у дверей магазина, вход в который загораживал дюжий полицейский.

– Я – представитель прессы! – заявил Адальбер, размахивая журналистским удостоверением, немало удивив этим своего товарища.

– Хотел бы я знать, где ты его раздобыл, – прошептал Альдо на ухо своему приятелю.

Однако как бы там ни было, но пропуск, фальшивый или настоящий, не возымел желаемого действия.

– Сожалею, сэр. Но я не могу вас пропустить. С минуты на минуту прибудут представители власти.

– Я могу понять, почему вы не пускаете журналистов, – сказал Альдо со своей обезоруживающей ослепительной улыбкой, – но я друг Джорджа Хэррисона, и он назначил мне встречу. Мы с ним коллеги и...

– Сожалею, сэр. Ничем не могу помочь.

– Позвольте мне по крайней мере поговорить с мисс Прайс, секретаршей.

– Нет, сэр. Вы не увидите никого до тех пор, пока не прибудут из Скотленд-Ярда.

– Но скажите по крайней мере, что произошло?!

Лицо полисмена приняло суровое выражение, как будто к нему обратились с неприличным предложением. Взгляд из-под каски устремился вдаль над головами собеседников и затерялся где-то в конце бурлящей от столпотворения улицы.

И тут же Морозини услышал за спиной шепот:

– Я кое-что видел, и поскольку вы, черт побери, дали мне хороший совет прийти к Хэррисону к одиннадцати, то уж вам-то я расскажу, в чем там дело.

Обернувшись, Альдо заметил Видаль-Пеликорна, тихо разговаривавшего с коротышкой в потертой фетровой шляпе, и понял, что это и есть незадачливый репортер из «Ивнинг Мэйл».

У невысокого и довольно упитанного репортера было тем не менее вытянутое лицо, в самом деле напоминавшее печального спаниеля, а длинные, почти до плеч, волосы только усиливали это сходство. Рассказывая о своем новом приятеле, Адальбер не упомянул о его возрасте, и Альдо решил, что речь идет о потасканном, видавшем виды завсегдатае баров, а между тем репортер оказался совсем еще молодым человеком.

– И что же вы видели, дружище Бертрам? – спрашивал Адальбер. – Говорите без стеснений, это князь Морозини, мой близкий друг, о котором я вам уже говорил.

Сметливые карие глаза газетчика мигом оценили по достоинству горделивую фигуру венецианца.

– «Думай прежде, чем говорить, и взвешивай прежде, чем действовать», – процитировал он, назидательно подняв палец, и уточнил: – Монолог Полония, «Гамлет», акт первый, сцена третья! Но я думаю, что я целиком и полностью могу быть откровенным с вами.

– Я предупреждал тебя, что на две трети речь нашего друга состоит из цитат великого Вильяма, – произнес Адальбер. – И все-таки я позволю себе повторить свой вопрос: что же вы видели, дружище?

– Отойдем в сторонку, – предложил Бертрам, увлекая их за собой, к великой радости остальных зевак. – Когда я подошел, здесь стояли две машины, обе черного цвета – благородный «Роллс-Ройс», хотя и несколько устаревший, но в отличном состоянии, и рядом громоздкий «Даймлер», куда более новый. И почти сразу же я увидел, как из магазина выходит старая леди в глубоком трауре, поддерживаемая сиделкой. Леди, наверное, побежала бы, если бы ей позволили ее больные ноги. Она выкрикивала что-то нечленораздельное, и вид у нее был смертельно испуганный. Испугана, казалось, была и сиделка, хоть и старалась сохранить хладнокровие. Сиделка буквально запихнула хозяйку в «Роллс-Ройс», не дав шоферу времени выйти и открыть дверцу, и крикнула ему, чтобы он немедленно трогался. Машина умчалась на такой скорости, будто за ней гнались по пятам. Погодите, это еще не все, – прибавил репортер, видя изумленные взгляды друзей. – Прошло несколько секунд, и из магазина выбежали двое мужчин. Два очень хорошо, по-европейски одетых азиата. Они столь же стремительно сели в «Даймлер», который мгновенно тронулся с места, а из магазина в это время послышались ужасные, просто душераздирающие крики. Они привлекли внимание двух полисменов, которые утюжат тут тротуар и днем и ночью, те вошли в магазин, и я хотел было войти вслед за ними, но меня прогнали, несмотря на то, что «в любой охоте самый страстный тот...».