Роза Йорков

– В «Кларидже»! Из Америки вернулся Солманский.

– Знаю, я видел, как он вчера приезжал в дом своего покойного зятя и в какой ярости он оттуда вышел.

– Согласитесь, ему было от чего прийти в ярость: ни о чем не подозревая, он переплыл океан и приехал в Лондон для того, чтобы участвовать в аукционе. Весть о смерти зятя он, без сомнения, воспринял с большим восторгом, ведь теперь он мог прибрать к рукам сапфир, ну или, во всяком случае, тот камень, который он принимал за подлинник, а заодно и стать обладателем немалого богатства. Но тут оказывается, что дочь его в тюрьме, а «Роза Йорков» исчезла. Граф не из тех, кого на пути к достижению своей цели могут остановить какие-либо препятствия.

– В этом я не сомневаюсь. Но все-таки не могу понять, какая опасность грозит мне, если я пытаюсь отыскать настоящего убийцу и спасти его дочь.

– Вспомните, что я говорил вам в Венеции: как только Солманский поймет, что вы стоите у него на дороге, ваша жизнь окажется в опасности. Поймите же, что дочь для него самое главное орудие, и он никому не позволит встать между ним и ею.

– Но я намерен встать всего только между нею и виселицей. Разве вы не понимаете, что она погибнет, если не прийти ей на помощь? Обвинитель жаждет ее гибели, и ни один адвокат не заставит его изменить хоть запятую в его обвинении.

– Согласен, что это так... Но может быть, вы предоставите Скотленд-Ярду заниматься своим делом? Они изворотливы, эти полицейские, и вполне способны поймать того сбежавшего поляка и припереть его к стенке. Кроме того, имейте в виду, что Солманский никогда не позволит не то что казнить свою прелестную девочку, но даже не допустит, чтобы такой приговор был ей вынесен. Не вмешивайтесь в это дело. Тем более, не говорили ли вы мне минуту назад, что больше не знаете, кому верить?

– Да, говорил, но вы просто не можете меня понять...

– Я пойму, если вы мне объясните. Я не спешу, и Вонгу ничего не стоит сделать несколько кругов вокруг Гайд-парка. Сегодня вы встречались с тремя людьми. Может быть, я помогу вам разобраться, если вы расскажете мне то, что услышали от них.

– В конце концов, почему бы и нет?

Альдо умел рассказывать, не вдаваясь в излишние подробности. Ему удалось передать суть всех трех бесед и не позволить при этом чувству отчаяния вновь завладеть им.

– Итак, – произнес он в заключение, – что вы обо всем этом скажете? Какая из версий, на ваш взгляд, справедлива? Кто из них говорит правду?

– И все, и никто. Каждый цепляется за «свою» правду и толкует ее на свой лад. Секретарь наслаждается ролью мстителя и поэтому даже не скрывает сексуальной неудовлетворенности, однако трудно поверить, что такой накал чувств может быть вызван обычным отношением подчиненного к своему патрону. Верную служанку одолевают ностальгические воспоминания о девической привязанности ее хозяйки. Что же до леди Фэррэлс, то ваш неожиданный визит должен был произвести на нее впечатление чуда – появления Лоэнгрина. Она поняла, что вы продолжаете любить ее, и, безусловно, это отразилось на ее рассказе. Может быть, даже она сделала это неосознанно, ведь она еще так молода...

– Вы не верите, что она меня любит.

– Верю. Почему нет? Вполне возможно, что она вас тоже любит... Но только вы сами перестаньте бесконечно думать об этом! Иначе вы потеряете покой... а возможно, и жизнь. Поверьте мне! Завершите то, что начали, – расскажите шефу полиции о своем посещении тюрьмы и выходите из игры. Хотя бы на какое-то время. Сейчас важно не упустить момент и поспешить по горячим следам на поиски алмаза.

– Следам? Но какие могут быть следы, раз камень был подделкой?

– Именно разыскивая поддельный камень, у вас больше всего шансов напасть на настоящий. Чем сейчас занят Адальбер?

– Проводит время в обществе заштатного репортеришки, которому повезло увидеть выходивших из магазина убийц. Похоже, это были китайцы, – прибавил Альдо, невольно покосившись на шофера.

– Не все азиаты китайцы, – наставительно произнес Аронов, – но ваш журналист, очевидно, не делает между ними никакой разницы. Вот, например, Вонг из страны Утренней Зари. Он кореец. А знаете, князь, о чем я подумал? Адальбер тысячу раз прав, хватаясь за любую, самую тонкую ниточку, даже за самую ничтожную информацию.

– И я поступлю правильно, если займусь тем же самым, – подхватил, впервые слегка улыбнувшись, Морозини. – Но почему вы считаете, что поддельный камень выведет нас на настоящий? Для этого нет никаких оснований. Хэррисона убили ради того, чтобы завладеть драгоценностью Карла Смелого – настоящей, а не поддельной.