Новобрачная

В общем, все было замечательно, за исключением небольшого инцидента: графиня Кастеллан в Опере потеряла одно из своих бриллиантовых колье. Она уверяла всех, что его у нее украли, и газета «Пти Паризьен» заявляла, что это было сделано теми же, кто украл прекрасные изумруды у махараджи, а год назад пять прекрасных нитей жемчуга со стола свадебных подарков в пригороде Сен-Жермен, выставленных на обозрение гостей.

Зная, что Оливье будет занят сегодня в бирже, Мелани, позавтракав, решила отправиться в город, чтобы узнать на улице Ториньи, почему не отвечает телефон, по которому она продолжала звонить. Она попросила Сомса приказать запрячь лошадей в маленькую двухместную коляску. Но встретила неожиданное сопротивление.

– Я получил строгие указания, мадемуазель Мелани! Вы ни в коем случае не должны покидать дом, особенно одна.

– А я и не собираюсь сама править лошадьми. Со мной будет кучер Жак. И мне совсем недалеко ехать. Скажите, ну что может случиться?

– Я не хочу этого знать. Вы только что воскресли, и если вас увидят…

– Там, куда я поеду, я не рискую никого встретить. К тому же, насколько я знаю, у нас нет карет с гербами, а маленький экипаж ничем не отличается от других подобных!

– Но не лошади! – строго сказал Сомс. – Это одни из лучших скакунов в Париже.

– Тогда найдите мне фиакр и попросите мадам Дюрюи сопровождать меня. Вот так пойдет?

– Фиакр? – проговорил Сомс таким тоном, как если бы речь шла об общественной уборной.

– Вы считаете, что мне предпочтительней поехать в трамвае или омнибусе?

В ответ послышалось возмущенное ворчание. Каждый из спорящих, твердо придерживался своих позиций, настаивал на своем. Внезапно Мелани, решив сменить тактику, ласково сказала:

– Дорогой Сомс! Мне надо обязательно узнать, что случилось с моим лучшим другом. Он живет в Маре, и я хочу поехать туда. Никто меня не увидит, я задерну занавески на окнах. Мне кажется, я знаю, что трамвай С ходит между Лувром и Бастилией, но как попасть сначала в Лувр?

– Пойду предупрежу мадам Дюрюи и прикажу запрягать, – вздохнул сдавшийся мажордом, – но если дамы не вернутся через… два часа, я сообщу об этом в полицию, комиссару Ланжевэну.

Мелани подскочила к нему и обняла его за шею, затем бросилась к себе, чтобы переодеться.

Увы, ее экспедиция под предводительством Эрнестины, ничего не дала. Да, у Антуана действительно есть квартира в старом очаровательном доме, слегка облезшем, в котором когда-то останавливалась мадам де Севиньи и жил президент Бросс, но консьержка сказала, что не только не видела жильца вот уже больше двух месяцев, ко что и его слуга несколько дней назад покинул квартиру и ока не знает, куда он отправился.

– Может быть будет почта? – спросила Мелани.

– Нет. Господин Ансельм сказал, уходя, что он сам зайдет за письмами. Вы хотите что-нибудь передать ему?

– Кет… нет, спасибо. Я просто проезжала мимо. Я напишу потом.

И они хмуро направились домой. Мелани просто не знала, какому святому молиться, чтобы он помог ей найти Антуана. Ну и что же, что его слуга отправился к нему. Париж так велик! Куда идти? Где искать? Единственной связующей ниточкой был этот журналист, по имени Лартиг, но он все еще не вернулся. Она не знала, что накануне в толпе, приветствовавшей кортеж короля, Антуан долго стоял на Елисейских полях возле ее дома и даже разговаривал с консьержем, который вышел из ворот поглазеть на то, что происходило на улице. Увы, человек получивший строгие инструкции Дербле, сообщил ему лишь, что после исчезновения господина Депре-Мартеля особняк пуст, там остались лишь слуги.

После этого Антуан отправился на улицу Сен-Доминик, но без особой надежды, зная о более чем прохладных отношениях Мелани и ее матери. Он лишь увидел Альбину в очень элегантном траурном платье, которое так Шло к ее волосам. По-видимому, от нее ждать было нечего. Оставался спутник Мелани в Опере…

Зная его имя, Антуан без труда узнал его адрес и на другой день появился на улице Виктора Гюго… именно в тот момент, когда та, которую он разыскивал, расспрашивала консьержку с улицы Ториньи. Художник позвонил. Вышел слуга, сообщивший посетителю, что «месье не вернется домой в течение дня» и не оставивший ему никакой надежды на то, что месье примет его, если предварительно не назначил ему встречу.

«Он должен меня принять, – внутренне рассердился Антуан. – Я хоть полночи проведу у его дверей…»

Мысль о том, что Мелани, возможно, находится за этими лакированными дверьми, в двух шагах от него, была ему непереносима. Во что бы то ни стало он должен знать, на что надеяться, и не выглядеть глупцом. Если между Мелани и этим мужчиной что-то есть, значит, ему ничего не останется, как сесть в поезд и отправиться в Авиньон. Может быть, это и будет правильно. Однако он не мог смириться с мыслью, что навек расстанется с той, кто отныне занимает такое место в его сердце.