Пропавшая леди

Как бы ей хотелось стереть с его физиономии это самодовольное выражение и хоть раз увидеть, как он не получит того, что считает своим.

Когда они завтракали, в каюту, постучав, вошла Сара Трамбулл.

— Прошу прощения, обычно вы к этому времени оба уже уходите, — сказала она.

— Позавтракай с нами, Сара, — сказал Трэвис, самодовольно улыбаясь, как будто отлично понимал, почему Риган отводит взгляд.

Но Сару больше интересовал разорванный кусок муслина, который еще вчера был платьем, сшитым позавчера. Фыркнув и с шутливым упреком взглянув на Трэвиса, она сказала:

— Трэвис, если вы намерены продолжать обращаться подобным образом со всеми моими шедеврами, мне едва ли следует продолжать шить.

Взъерошив рукой волосы, он бросил взгляд на Риган, успевшую отвернуться, и усмехнулся:

— Я постараюсь держать себя в руках. А теперь мне нужно идти и помочь людям на палубе. В этом рейсе у капитана явный недобор членов экипажа. Хотя, — он ухмыльнулся, — сил у меня осталось мало. — Поцеловав в щеку Риган, он вышел из каюты.

Сара испустила глубокий вздох, не сводя горящего желанием взгляда с закрывшейся двери:

— Если еще остались такие, как он, мужчины, то я, возможно, поддамся искушению выйти замуж.

Если бы Риган знала какие-нибудь бранные слова, то сейчас непременно использовала бы их.

— Вам нечем заняться? — сердито оборвала она Сару.

Тон Риган не удивил Сару.

— Если бы он был моим, я бы тоже ревновала.

— Он не… — начала было Риган, но передумала и сказала менее враждебным тоном: — Трэвис Стэнфорд не принадлежит никому. — Она принялась складывать на поднос посуду после завтрака.

Сара решила сменить тему разговора:

— Вы знакомы с мужчиной из каюты, расположенной напротив вашей?

— С Дэвидом Уэйнрайтом? Мы познакомились, но это все. С ним все в порядке?

— Не знаю, но я уже две недели шью ваши наряды в вашей каюте и никогда не слышала ни звука из его каюты. Я подумала, что он, возможно, помогает больным в мужской каюте.

Риган нахмурила брови и, решив узнать, все ли с ним в порядке, вышла из каюты. Хотя она ежедневно работала в душном, провонявшем помещении, вонь, которую она почувствовала, едва открыв дверь в каюту Дэвида, чуть не сбила ее с ног. В каюте было темно, что заставило ее остановиться на пороге и подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Она поискала взглядом мистера Уэйнрайта.

Наконец в том, что сначала показалось ей кучей грязного тряпья, она обнаружила скорчившегося на банкетке у окна жалкого дрожащего человека. Подойдя к нему, она сразу же заметила, что у него жар, потому что глаза его горели лихорадочным блеском, и, судя по его бессвязному бормотанию, он бредил.

Услышав шорох у двери, Риган оглянулась и увидела Сару, которая в ужасе заглядывала в каюту.

— Как он может жить в такой обстановке?

— Не передадите ли Трэвису, чтобы он прислал сюда горячей воды? — решительно сказала Риган. — Скажите, что воды нужно много. Потребуются также салфетки и мыло.

— Обязательно передам, — сказала Сара, не завидуя Риган, которой предстояло заняться такой неприятной работой.

Солнечный свет, проникавший сквозь окно каюты Дэвида Уэйнрайта, освещал золотистые пряди волос на голове Риган. Он поблескивал также на ткани мягкого, приятно пахнущего муслинового платья, высвечивая вышитые золотые розочки. В руках она держала книгу и читала вслух тихим голосом, таким же приятным, как и вся картина, которую она собой представляла.

Дэвид в белоснежной сорочке, распахнутой на груди, полулежал, откинувшись на подушки в свежевыстиранных наволочках, на банкетке возле окна. Прошел месяц с тех пор, как Риган обнаружила его, одинокого и больного, в каюте. При первом же движении судна у него разыгралась морская болезнь, и он удалился в свою каюту. Измученный рвотой, слабый и беспомощный, он не мог даже позвать на помощь. Пытаясь лечь на койку, он упал и от боли потерял сознание. Когда его нашла Риган, он не понимал, кто он и где находится. В течение нескольких дней никто не мог с уверенностью сказать, останется ли он в живых.

И все это время Риган находилась рядом с ним. Она вычистила каюту, вымыла Дэвида, сидела с ним, уговаривала поесть бульона, приготовленного из солонины, и всячески заставляла его не падать духом. Дэвид был нелегким пациентом. Он был уверен, что умрет, что никогда больше не увидит Англию и что в его смерти будут повинны Америка и американцы. Он часами говорил Риган о своем предчувствии: ему казалась, что он доживает на земле свои последние дни.