Маньчжурская принцесса

– Дорогая, что с вами? Вы нездоровы? Что вам сделал этот хлеб и почему вы не едите?

Виолетта густо покраснела:

– Мы... мы поедем сегодня вечером... все трое?

– Конечно! Ах, конечно, вам надо объяснить, что находящаяся здесь принцесса и я, мы обнаружили родственные связи, о которых не подозревали еще вчера. Поэтому я решила, что она на некоторое время останется у нас. Она только что пережила сильное потрясение... несправедливое потрясение, – добавила она, намеренно подчеркивая эти слова.– И я должна помочь ей!

Она могла бы говорить сколько угодно, мисс Прайс почти ее не слышала, огорченная этим новым ударом судьбы. Она читала, конечно, в газетах, что эта дама знатного происхождения, но раз мадам присваивала ей этот титул, значит, не хотела называть ее по имени, с ее точки зрения, слишком компрометирующим ее, значит, опасным. Имеющий уши да услышит!

Опасения бедной девушки переросли почти в безумие, когда она услышала, что ей предложено остаться в Марселе, если она опасается морской болезни.

– Сегодня с утра вы выглядите нездоровой и, пожалуй, это было бы разумней, – добавила генеральша.

– Нет, нет, вовсе нет! Я себя чувствую очень хорошо. Легкая мигрень... которая пройдет от морского воздуха. Я так люблю Поркеролл! В котором часу мы едем?

– Около половины пятого. Сегодня я просила предупредить капитана «Монте-Кристо», и он к этому часу будет уже под парами, а нам предстоит сделать еще кое-какие приготовления.

Мисс Прайс одобрила план с отсутствующим видом. Неожиданная отсрочка оказалась ей кстати... Когда все выходили из-за стола, она пробормотала несколько бессвязных слов о том, что ей надо купить в городе обувь для длительных прогулок пешком на острове, но обе ее собеседницы не обратили никакого внимания на ее слова. Они были почти счастливы. Опустошающий гнев, со вчерашнего дня раздиравший мадам Лекур, уступил место уверенности, полному спокойствию и ясности души. Орхидея если и была все еще оглушена удивительной историей, которую ей поведали, все же чувствовала себя успокоенной рядом с этой старой дамой, которую сама судьба, казалось, предназначила для роли ангела-спасителя. И если желание вернуться к Цы Си все же не покидало ее, она подумывала, что неплохо было бы отдохнуть несколько дней перед долгим морским путешествием.

Пока мадам Лекур просила Орхидею составить список необходимых вещей, поскольку она с собой ничего не захватила, мисс Прайс поднялась к себе в комнату, надела пальто и шляпу, подсчитала деньги в сумочке и быстро выбежала из дома, опасаясь, что ей предложат запрячь карету. Люди генеральши не должны быть в курсе дела, которое она собирается предпринять.

Удача сопутствовала ей. К дому подошел фиакр. Она села в него и приказала вознице доставить ее в полицейский участок. Давно настало время положить конец безумствам хозяйки и помешать ей влипнуть в историю, которая грозила нанести непоправимый вред.

Мисс Прайс понимала, что подвергается огромному риску, и все еще продолжала думать, как бы избавиться от «китаянки», когда карета остановилась. Мгновение она колебалась, не задержать ли карету, не пойти ли все-таки покупать обувь, что послужило бы ей алиби. Но она расплатилась с извозчиком и отпустила фиакр. Собрав остатки мужества, она вошла в здание полиции. Не зная, куда направиться, она обратилась к чиновнику, сидевшему за столом и, как ей казалось, специально здесь находившемуся для информации посетителей.

– Я хотела бы поговорить с кем-нибудь... но не знаю, с кем...

– По какому вопросу? – проворчал полицейский.

– По поводу одного преступления... мне кажется... я могу дать информацию...

– О каком преступлении? – продолжал он тем же тоном.

– Это не здешнее дело... Это произошло в Париже... Не знаю, как объяснить...

– Если вы мне больше ничего не скажете, я не смогу вас направить...

В этот момент инспектор Пенсон, находившийся в вестибюле и изучавший план Марселя, висевший на стене, подошел к ним. Его слух поразили два слова: преступление и Париж. Инстинкт сделал остальное.

– Не идет ли случайно речь о деле мадам Бланшар?.. О преступлении на авеню Веласкес? – Англичанка подняла голову и посмотрела на него глазами утопленника, который приходит в себя. Кроме того, рыжие волосы этого человека делали его чем-то похожим на британца, и она почувствовала к нему доверие.