Узник в маске

В этот ранний утренний час на мессе было совсем немного молящихся. Часовня стояла прямо на улице Сент-Антуан – достаточно было преодолеть несколько ступенек. Сильви предпочитала оставаться в глубине часовни и приближаться к алтарю со свечой только для причастия. В этот раз, отходя от стола со святыми дарами, она с удивлением обратила внимание на коленопреклоненную женщину в темной вуали, появившуюся рядом с ее местом на скамье, где остался лежать ее молитвенник. Она с благочестивым смирением вернулась на место, но тут же отшатнулась: от незнакомки исходит запах амбры, который Сильви не забыла, несмотря на истекшие годы, потому что с ним были связаны самые тяжкие в ее жизни воспоминания. Впечатление было таким сильным, что она схватила молитвенник с намерением перейти на другое место, но не тут-то было: ей в бок уперлось что-то твердое, и тихий, но властный голос произнес:

– Спокойно, не то лишишься жизни!

Сомнения были окончательно отброшены.

– Шемеро! Снова вы?

– Не Шемеро, а Ла Базиньер! Скажи, пожалуйста, время над тобой почти не властно! А мне оно показалось вечностью.

Лицо бывшей фрейлины полностью скрывала вуаль, но ее можно было опознать по голосу и по звучавшей в нем ненависти.

– Я просила бы мне не тыкать. Мне внушают ужас эти базарные замашки.

– Я применяю тот язык, который лучше подходит тебе – выскочке с герцогским титулом!

– Как знаете... Что вам надо?

– Приглашаю тебя прогуляться. Моя карета стоит у входа. Нам предстоит столько всего друг другу сказать!

Женщины переговаривались шепотом, но это не мешало им выражать свои чувства: одной – злобу, другой – презрительное спокойствие.

– Если вам что-то нужно мне сообщить, делайте это здесь. Я никуда не поеду. Вы не посмеете стрелять в церкви.

– Сейчас докажу, что посмею! Послушаешься, как миленькая, потому что разговор пойдет о человеке, убитом из-за тебя в Сен-Жермене две недели назад, – о Фульжене де Сен-Реми, моем возлюбленном!

Сильви подскочила от неожиданности.

– Возлюбленный? Но у него не было ни гроша, а вы всегда дорого стоили...

– Он неплохо заработал – с моей помощью, между прочим: я следовала за ним повсюду, за исключением острова Канди, разумеется. Уже несколько лет я живу в Марселе. Наша цель уже была близка, как вдруг ты и твоя дочь все испортили. Мне никогда не бывать герцогиней де Фонсом, а я так об этом мечтала еще со времен великого кардинала!

– Моя дочь? Но ведь это она стала бы герцогиней де Фонсом, выйдя за это ничтожество замуж...

– Называй его как хочешь, но герцогиней она оставалась бы недолго. Ну как, пойдешь?

Пение монахинь заглушало голоса женщин. Служба подходила к концу, паства опустилась на колени для последнего благословения.

– Стреляй! – прошептала Сильви. – Я не встану.

– Ты уверена? – Дуло пистолета, до того упиравшееся Сильви в бок, оказалось развернуто, оставаясь под вуалью, в сторону одной из молящихся.

– Будешь упираться, я прикончу ее.

Раздался щелчок затвора. Поняв, что эта женщина, определенно не владеющая собой, способна натворить больших бед, Сильви встала.

– Хорошо, идемте.

– Нет, ты возьмешь меня за руку, и мы выйдем вместе, как подруги, каковыми и являемся...

Как ни противно было Сильви дотрагиваться до госпожи де Ла Базиньер, она взяла ее за руку и снова почувствовала между ребрами пистолетное дуло.

– Пуля в животе – это очень больно, – прошептала мерзавка. – Хочется умереть, а смерть все не приходит... Так что лучше не дергайся.

– Куда вы меня повезете?

– Туда, где смогу спокойно тебя прикончить. Но сперва наслажусь твоими мучениями...

Они вышли из церкви. Сильви увидела обещанную карету и поняла, что сесть в нее – все равно что самой наложить на себя руки. Лучше рискнуть и попытать счастья: вдруг кто-нибудь придет ей на помощь и остановит убийцу? Она собрала все силы, мысленно прося прощения у господа, и оттолкнула свою зловещую спутницу. Та упала бы, если бы не схватилась за железный поручень. Крик, выстрел... Сильви ахнула от боли и осела на ступеньки.

В следующую секунду прозвучал другой выстрел, отомстивший за нее, но она его не услышала.

Без сознания она пробыла недолго. Открыв глаза, она почувствовала боль и сильное неудобство: незнакомый бородатый человек тащил ее куда-то, перекинув через плечо. За ними ковылял Персеваль де Рагнель.

– Отпустите меня, сударь, – пролепетала Сильви, – я смогу идти сама.