Узник в маске

Анна Австрийская тоже не могла пожаловаться на память. Изо всех сил хлопоча ради того, чтобы ее сын был счастливее своих родителей, она с наступлением вечера, заботясь о ранимой стыдливости Марии-Терезии, без колебаний нарушила традиции и, задернув занавеску у постели только что улегшейся пары, попросила всех собравшихся удалиться.

– Вы думаете, они будут счастливы? – спросила Сильви у госпожи де Навай под конец вечера.

– На сей счет у меня есть сомнения. Прошел слух, будто, возвращаясь в Париж, король собирается заехать в Бруаж, куда Мазарини сослал свою племянницу Марию, под предлогом посещения порта Ла-Рошель. Не ускользнули от меня и взгляды, которые он бросал на одну из фрейлин. Потребуется удвоенная бдительность...

– Или старания, чтобы королева не разонравилась своему мужу.

– Сдается мне, этого будет куда труднее достичь.

Ночь была звездной, с моря дул приятный ветерок. Женщины решили продлить приятную прогулку.

Глава 3

Подарок королеве

Встреча Сильви и Франсуа произошла в Фонтенбло, в момент, когда она меньше всего этого ожидала.

Прежде чем показать королеву Парижу и въехать туда со всей пышностью, Людовик XIV решил провести несколько дней во дворце, который особенно любил. Минуло больше года с тех пор, как королевский двор покинул столицу и путешествовал по Провансу и Стране Басков, что делало возвращение еще приятнее.

Сильви тоже любила Фонтенбло, где неоднократно бывала при прежнем властителе, и отдавала должное огромному лесу и дворцовым зданиям – не таким высоким, как в Сен-Жермене, и не таким суровым, как Лувр. В этом дворце снова поселился двор после волнений Фронды. Там же обосновался и кардинал, занимавший много покоев. Сильви свято хранила воспоминания о своей первой встрече с Ришелье, начавшие ее со временем забавлять. Перебирая мысленно картины прошлого, она спустилась ранним утром в сад, чтобы насладиться свежестью розария и еще раз проделать путь, который когда-то, в возрасте 15 лет, так повлиял на ее дальнейшую жизнь. Ведь именно тогда она повстречала не только грозного кардинала, но и того, кому суждено было стать ее мужем и кто в тот день сопровождал безумно красивого и чрезмерно беспечного маркиза де Сен-Мара. Сейчас душа Сильви совершала в некотором роде паломничество к святым местам.

Было еще совсем рано, заря только-только опалила небо. Сильви выбрала для прогулки этот ранний час, чтобы успеть пройтись до подъема королевской четы. Но, дойдя до павильона Салли, она обнаружила, что нескончаемая анфилада садов между прудом с карпами и Большим каналом заполнена людьми. Все эти слуги, мастеровые, садовники определенно были заняты подготовкой к какому-то празднеству, о котором еще никто не проговорился: накануне вечером парк был совершенно пуст и безлюден. Разочарованная и немного раздосадованная, Сильви уже готова была вернуться во дворец, когда у нее за спиной раздался мужской голос:

– Умоляю, госпожа, сохраните тайну еще два-три часа!

Низкий, теплый голос кольнул ее, как стрела. Она обернулась и увидела его. Из-за шелковой накидки, в которую она завернулась, чтобы уберечься от утренней влаги и прохлады, она осталась неузнанной. Теперь они стояли лицом к лицу, застыв от неожиданности, не находя слов, не смея шелохнуться. Зато живы были их сердца, тянувшиеся друг к другу, и глаза, проникавшие глубже самого пылкого поцелуя, загоревшиеся радостью, над которой ни он, ни она не были властны.

Впрочем, радость Сильви быстро сменилась ужасом. Ее охватило желание броситься бежать, но он удержал ее, схватив за край накидки.

– Прошу тебя, Сильви, ради памяти о прошлом подари мне хотя бы краткий миг, который нам по божьей милости дозволено провести вдали от любопытных глаз!

– Божья милость? Не слишком ли высокопарное высказывание применительно к простой случайности?

– Случайность, о которой ты, видимо, сожалеешь...

– Я только что изменила клятве, которую дала твоей жертве: больше никогда в жизни с тобой не встречаться. Разве этого не достаточно?

– Нет, ты несправедлива. Когда двое сходятся и обнажают друг против друга шпаги, то шансы их равны. Кровь за кровь, жизнь за жизнь! Если один из них падет замертво, то его так же неверно называть жертвой, как и его соперника – палачом.

– Тем не менее он пал от твоей руки.

– Я этого не хотел. В этом заключалась разница между нами: он дрался с намерением меня убить, я – нет.