50  

На другой день на парадном дворе спешился королевский курьер; с тревогой наблюдая за ним, Мари спрашивала себя, не привез ли он приказ доставить ее в тюрьму, но успокоилась, увидев, что прибыл он без эскорта. К тому же привезенное им письмо было адресовано госпоже Ла Флот... В нем действительно содержался довольно неожиданный приказ уважаемой даме приехать как можно скрытнее в маленький замок короля в Версале.

Глаза Мари загорелись: неужели бывший отвергнутый воздыхатель начал тосковать о ней и через бабушку завязывает переговоры, чтобы снова добиться ее благосклонности? Нисколько не будучи оскорблена, Мари не видела другого повода для этой встречи, столь противоречащей правилам придворного этикета.

– Может быть, дело касается одного из ваших братьев? – заметила старая дама, пытаясь немного охладить восторг внучки, который казался ей преувеличенным, но Мари лишь рассмеялась в ответ:

– Иначе он не стал бы огород городить! Поверьте, милая бабушка, я права. Если это не так, я уеду в Испанию к герцогине де Шеврез!

– Вы – истинная француженка! Вы не сделаете этого. Ну что ж, я полагаю, мне необходимо ускорить приготовления к отъезду, если я не хочу опоздать на аудиенцию к королю.

Она собралась уходить, но Сильви удержала ее:

– Ради Бога, мадам, умоляю вас, возьмите меня с собой!

– К королю?

– Сильви, неужели вы хотите покинуть меня? – воскликнула Мари.

Сильви по очереди посмотрела на обеих женщин и улыбнулась.

– Ни то ни другое. Но, по-моему, это лучшее решение. Мадам оставит меня в монастыре, как того желает господин де Бофор, а вы, Мари, не забывайте, что я не смогу быть вместе с вами, если вас снова призовет король. Я стану для вас обузой, лишней заботой, ибо верю, что вы меня искренне любите. Мне лишь хотелось бы, чтобы монастырь был в Париже и я наконец смогла бы увидеть моего дорогого крестного.

Эта маленькая речь возымела свое действие.

– Она права, Мари! – сказала графиня. – Если вас заставят снова вернуться ко двору, она останется здесь одна, а значит – в опасности. Госпожа де Мопу, настоятельница монастыря, моя подруга...

– А у нас тоже есть подруга, Луиза де Лафайет. Возможно, что вы правы... но продлится это недолго! Только не вздумайте, Сильви, постричься в монахини! Вы будете всего лишь пансионеркой монастыря... И я смогу навещать вас в любое время под самым носом у шпионов Ришелье! – закончила она, звонко рассмеявшись. – Монастырь Визитации пользуется правом неприкосновенности.

– А разве Валь-де-Грас нет?

– Нет, он принадлежит королеве. А монастырь Визитации под покровительством сестры Луизы-Анжелики, следовательно, лично короля. Он ни за что не допустит, чтобы в нем нарушалось право неприкосновенности. Твердо запомните это! Ступайте укладывать вещи, милая моя Сильви! И да поможет вам Бог!

На рассвете следующего дня госпожа де Ла Флот покидала родовое гнездо в компании двух служанок: одна из них была ее настоящая камеристка, а другая – скромно одетая Сильви. Сожаление Сильви о разлуке с подругой возмещалось мыслью о том, что скоро она увидит дорогого Персеваля де Рагенэля, который занимал в ее сердце такое огромное место!

6. Слезы короля

В собственном прекрасном доме на улице Сен-Жюльен-ле-Повр Исаак де Лафма проводил теперь не самые радостные дни: он больше не мог выходить на улицу без надежной охраны. Кончились его ночные эскапады, когда он без всякого для себя риска утолял тайные страсти с женщинами, которые для него не имели лица, ибо мысленно он ко всем неизменно прикладывал одну и ту же маску, повторявшую образ Кьяры де Вален, страсти его жизни, страсти, неутоленной даже тогда, когда дьявол отдал ему в руки ее дочь! Однако, овладев юным телом Сильви, таким свежим и нежным, он пережил блаженство и столь сильную радость, что с сожалением покинул замок Ла-Феррьер, проклиная себя за то, что отдал девушку этому ослу Жюстьену, который был рабом Лафма. Ему следовало бы оставить ее при себе, запереть в комнате, чтобы всегда иметь под рукой. Лафма также радовался, что после известия о смерти Сильви покровительство кардинала помешало этому безумцу, который сбил его с ног на лестнице замка Рюэль, лишить его жизни.

– Он не тронет вас, пока вы будете мне нужны! – сказал кардинал. – Но если это несчастное дитя чудом еще живо, вы поплатитесь головой, если посмеете снова посягнуть на нее!

В то время угроза кардинала не показалась ему страшной. И какой она имела смысл, если Сильви мертва? Лафма, естественно, опять предался своим ужасным ночным наслаждениям, которые стал позволять себе после смерти жены, красивой недалекой женщины: Лафма уморил ее чудовищными издевательствами, когда понял, что она бесплодна. Мадлен была лишь бледным подобием Кьяры, жалкой ее заменой...

  50  
×
×