Изгнанник

Ту, которая приходила к Тремэнам, как и к маркизу де Легалю, к ле Ронделерам – хозяевам замка Дюресю, к де Ре-вилям или к д'Урвилям, звали Жервеза Морэн, и приходила она из Кетеу. Это была женщина лет сорока, нельзя сказать, что она была очень властная особа, но зато очень сведущая в этом деле, я все знали, что под ее руководством все белье, вплоть до самой маленькой салфеточки, будет выстирано, выглажено и пересчитано. Можно было подумать, что Жервеза скрупулезно составляет подробную опись всего находящегося в доме белья, кропотливо учитывая каждую вещь. Впрочем, прачки – они все такие.

Обычно стирки происходили весной, когда все шкафы опустошались для уборки, и в конце лета, чтобы белье во время сушки на солнце могло впитать в себя дивные запахи уже пожелтевшей травы, вереска, сосен и папоротников… И длилось это три дня.

Все начиналось с того, что прачки наполняли бельем большие корзины и на тележках лезли их в так называемую баню. Специально для этого Тремэн построил в Тринадцати Ветрах прямо у ручья, вытекавшего из небольшого пруда, навес, защищавший от непогоды. Для удобства под навесом были размещены большие камни, необходимые для стирки. В этом помещении под кудахтанье и болтовню прачек, под их песни и под стук колотушек и вальков белье замачивалось, намыливалось, выколачивалось на камнях, затем отжималось и складывалось в корзины в ожидании кипячения.

Кипячение – это особая процедура. Для этой цели Тремэн велел построить невдалеке от навеса сарай, в середине которого находился большой камин. В нем помещался огромный чан, а внутри него – пепел от соломы и гречихи. Все в этих местах знали, что это лучшее средство для стирки и отбеливания белья.

Самое основное в этой процедуре происходило в огромной кадке из округленных досок, похожей на бочку и расположенной на массивной подставке в виде треножника. Это своего рода бочка с очень широким входным отверстием, которое потом законопачивали смолой. Но перед этим белье укладывали в эту кадку так: сначала на самом дне размещали ветки остролиста, чтобы свободно осуществлялась циркуляция воды, потом клали кусок старого драпа, и только после этого – само белье. Причем на самый низ помещали самое тяжелое белье – шторы, скатерти, простыни, наволочки, салфетки. Затем клали более тонкое белье – юбки, рубашки, платки и так далее. На самом верху опять расстилали кусок старого драпа, на который бросали пепел от поленьев и лавровый лист.

В это время в котелке медленно разогревалась вода и пепел от гречихи. Как только вода становилась более или менее теплой, ее с помощью специального черпака, который похож на обыкновенный половник, но только огромных размеров, на два или три литра, переливали в кадку, и эта вода пропитывала белье до самого дна. Вода медленно стекала по стеблям соломы. Под котлом тем временем разводили костер, чтобы нагреть воду до кипения. Попозже в котел еще добавляли воды, и так несколько раз. Так и происходила процедура кипячения белья.

Прокипятив белье в чане один раз, воду затем меняли, и вся операция начиналась сначала. После семи смен воды чан открывали и доставали лежащее сверху тонкое белье, а для крупных и тяжелых вещей операцию проводили еще семь раз. Стоит ли уточнять, что в этот день, в течение которого все слуги в доме принимали участие в столь сложном деле, – кто возил тележки с бельем, кто поднимал котел или менял воду, – все вставали с самого утра, а к концу дня чувствовали себя усталыми, разбитыми и насквозь пропитанными горячим паром из бани.

На следующий день в баню возвращались тележки для перевозки, и белье, разложенное на абсолютно чистой плетеной соломе, направлялось для полоскания в большой воде. С облегчением прачки опять начинали болтать, воспрянув духом под сенью плакучих ив у ручья, наслаждаясь душистым ароматом свежевыстиранного белья.

В Тринадцати Ветрах лишь сама Агнес, Клеманс Белек, кормилица Адама и гувернантка Элизабет были, естественно, освобождены от этой тяжелой работы. Адель. Амель на правах крестницы также могла не принимать участия в стирке, но в данных обстоятельствах она обычно прикладывала руку к глажению, поскольку она обожала этот процесс. Именно ей всегда охотно доверяли глажение личного семейного белья, когда приходило время большой стирки.

Для этой цели в Тринадцати Ветрах была предусмотрена большая специальная комната – очень светлая, с наличниками на окнах, с двумя большими столами для раскладывания белья и с печкой, на которой можно было постоянно греть утюги на огне. Адель обосновалась за одним из столов и приступила к работе, по мере того как подвозили корзины с полей, где белье высушивалось.