Изгнанник

– В такое-то время? Вы что, не слышите? Повсюду копают.

– Слышу. Но я также знаю, что с помощью денег сюда можно привести толпу людей. Деньги лежали в моей дорожной сумке, привязанной к седлу.

– Тут она, ваша сумка,– сказал Николя, неопределенным жестом махнув в темноту. – Я ее не трогал. Я ведь не вор!

– Ну а теперь дотроньтесь. И возьмите денег столько, сколько нужно, чтобы найти помощь!.. А лучше так: постарайтесь купить какую-нибудь лошадь или осла и поезжайте ко мне в Ла Пернель. Там на конюшне вы увидите Дагэ, покажете ему дорогу, он с людьми и повозкой приедет, чтобы забрать его.

Взрыв смеха этого страшного человека напоминал выстрел из ружья:

– А заодно и вас забрать, по пути, так сказать? Да? Не рассчитывайте на это. Я же вам сказал, что вы еще не готовы к тому, чтобы уйти отсюда!

– Но почему? Почему?

– Это мое дело… Знаете, я никогда и представить себе не мог, что вы окажетесь под моей крышей. Мы ведь так далеки друг от друга… Но раз уж вы здесь, то здесь и останетесь! Судьба заставит вас понять, насколько приятно здесь жить…

– Николя! – вскричала Сова, которая до этого молча следила за перебранкой. – Он очень болен.. Если он умрет, ты станешь убийцей.

– Нет. Если он умрет, значит, такова его судьба. Что касается его коня, я им займусь сам, когда рассветет. Это хорошо, что все думают, будто вы пропали. Подождем, пока это случится на самом деле. И коню тоже лучше исчезнуть до того, как вода схлынет с дорог.

– Пожалуй, это единственное, за что я смогу быть вам благодарен. Так возьмите же то, что вам нужно в сумке.

– Зачем? Чтобы дать повод к расспросам? Я не дурак! Мне никто не нужен. Если что, мне поможет Сова, этого достаточно.

Совершенно обессиленный этим долгим разговором, Гийом больше ни на чем не настаивал, поскольку лихорадка все больше его донимала. Хорошо что этот дикарь согласился организовать достойное погребение Али.. Понятно, что, похоронив коня, он уничтожит свежий след, который мог бы привести сюда тех, кто отправится на его поиски. Но кому может прийти в голову мысль искать его? Разве Потантену? Но ведь он уверен, что Гийом отправился в Порт-Бай, и вряд ли начнет беспокоиться раньше времени..

Сова опять подошла, чтобы приподнять его голову и напоить какой-то настойкой с сладковатым привкусом; он стал сопротивляться, но она настояла:

– Я понимаю, что она не очень вкусная, ведь здесь нет ни сахара, ни меда, но это поможет вам заснуть. Завтра я сменю вам повязку на голове и обложу синей глиной ваши ноги, чтобы уменьшить опухоль.

– Мои ноги… боль становится нестерпимой, – вздохнул Гийом, – чтобы заснуть, мне нужно помочь дубиной, а не лекарством.

И тем не менее он заснул..

Когда Гийом открыл глаза, был уже день, если можно было назвать днем этот блеклый свет, просачивающийся в лачугу, где он находился. Слегка повернув голову, Гийом заметил небольшое входное отверстие вытянутой формы, заваленное хворостом в толстыми ветками деревьев. Однако овальный свод его достаточно ясно свидетельствовал о том, что это помещение когда-то было часовней или небольшим приделом, тогда как сейчас оно оказались совсем разрушенным. А его стены окружены оползнем. Он заметил также, что огонь почти погас и что он здесь один.

Он мысленно восстановил события вчерашнего дня и решил, что, по всей вероятности, эти двое отправились хоронить Али, как и обещал вчера Николя. Но дни не бросили его, – об этом свидетельствовала мяска с супом, стоявшая рядом с подстилкой из камыша, на которой он лежал. Суп был еще теплым, а рядом с миской Гийома нашел стаканчик с чистой водой. На этот раз ему удалось приподняться и съесть суп, а затем и выпить всю воду.

Он чувствовал себя немного лучше. Его голова уже не раскалывалась от мучительной боли, разве только чуть-чуть, и температура, вероятно, уже понизилась. Но вот ноги… Гийом не мог ими даже пошевелить, настолько они отяжелели; у него было такое ощущение, что они погружены в раствор цемента. Он сбросил одеяло и шкуры, которыми был укрыт, чтобы рассмотреть их получше: обе ноги были обмотаны .бинтами и тряпками из грубой ткани, испачканной желтыми пятнами. Ни одного пятна крови не было видно. Видимо, переломы были закрытыми. В довершение картины Гийом увидел два огромных камня, прикрепленных к каждой ноге.

Естественно, его раздели и разули, чтобы забинтовать ноги, которые в результате перелома страшно распухли. На нем оставались теперь только рубашка и жилет. Остальная его одежда, как он заметил, была развешана на одной из веток. Гийом нигде не видел своего теплого просторного плаща – он всегда надевал его, отправляясь в дальнюю дорогу верхом.