Бриллиант для короля

— Вот и хорошо. Расскажи мне все, что знаешь о событиях этой ночи.

Рассказ был коротким и четким. Но, прямо скажем, Мерлэн мало что знал. На церковной колокольне прозвонили десять, когда громкий голос именем короля потребовал открыть ворота. Молча вошли человек двенадцать — вооруженные, в масках, одетые в черное. В две минуты все слуги были связаны, а начальник отряда, наставив пистолет на Ла Пивардьера, повел его в глубь дома, говоря, что им нужно объясниться. До этого Ла Пивардьер сидел и пил кофе в обществе мадам де Фонтенак.

— Больше я ничего не знаю, — со вздохом заключил Мерлэн. — Нас всех отправили в погреб, где и заперли.

— Кто были эти люди? Как по-вашему? Разбойники?

— Если честно, то на разбойников они были мало похожи. Одежда у них была одинаковая, и больше всего они походили на солдат. А начальник у них был из дворян. В этом я готов поклясться.

— Откуда такая уверенность?

— Да распознать дворянина совсем не сложно: кроме шпаги и перьев на шляпе у дворян особый тон и манеры, они привыкли распоряжаться. Их можно узнать по голосу, по речи. Я заметил, что этот человек хромал. Не знаю, чего он хотел от Ла Пивардьера, потому что в погребе ничего невозможно было услышать, но ворами эти люди не были, потому что, насколько я могу судить, они ничего не унесли.

— Я тоже так думаю, — подала голос мадемуазель Леони, утешавшая кухарку, которая плакала навзрыд в ее объятиях. — Я только что обошла дом, и мне не показалось, что эти люди что-то взяли. Эта двойная казнь больше всего напоминает месть.

— Казнь? — переспросила Марион. — Что значит казнь?

— Это значит, что мадам де Фонтенак и господин Ла Пивардьер были повешены в библиотеке, и надпись у них на груди гласила: «Да восторжествует Божья справедливость».

Марион вскрикнула от ужаса, и тут же у нее началась истерика, она рыдала в голос, повторяя, что ни минуты не останется в этом проклятом месте.

— Успокойся! — произнес Альбан насмешливо. — Ты тоже можешь удостоиться казни, когда мы с тобой разберемся.

— Для начала, — объявил де ла Рейни, — мы отправим девушку в тюрьму при замке. Я полагаю, что в этом деле она не причем, но у меня есть к ней вопросы относительно более давней истории, — уточнил он, взглянув на мадемуазель Леони, и она ответила ему слабой улыбкой.

— В тюрьму? Меня? За что? Я ничего не сделала...

— Вот это мы и определим. А поскольку вы всеми силами стремитесь покинуть этот дом, то в тюрьме вам явно будет спокойнее.

Горничная принялась вопить что было силы, но Альбан быстренько вывел ее в вестибюль и там препоручил двум стражникам прево, которые тут же связали ей за спиной руки. Когда Альбан вновь вернулся на кухню, де ла Рейни продолжал беседовать с мажордомом.

— Как давно находился в доме господин де Ла Пивардьер? Не думаю, что для вас новость, что его давным-давно разыскивает полиция.

— Да, я знаю об этом, но что я мог поделать? Только держать рот на замке. По правде говоря, за редчайшими исключениями, господин де Ла Пивардьер этот дом никогда не покидал.

— Неужели? А как могло случиться, что никто из многочисленной дворни не донес на него? Неужели люди были так ему преданы?

— Нет, господин главный полицейский, они так их обоих боялись! Покойная баронесса была страшной женщиной, и двое ее подручных — Марион и лакей Леблан — исполняли все ее приказания. Слуга с длинным носом не дожил бы до рассвета.

— К чему такие преувеличения? Достаточно было бы просто уйти отсюда.

— А куда? Здесь нам платили, к тому же мы все научились держать язык за зубами. Кроме того, мы были предупреждены: бегство не спасет доносчика, рано или поздно его разыщут и убьют. Ла Пивардьер был еще страшнее баронессы, и мы все боялись его как огня. Я признаюсь в этом без большой радости, потому что гордиться тут нечем. Но скажу прямо, Ла Пивардьер и мадам баронесса стоили друг друга.

— Скажите еще, куда он все-таки делся, потому что этот дом обыскали с чердака до погреба, и не один раз, а два, — спросил подошедший Альбан.

— В первый раз он действительно убежал, но вернулся следующей же ночью, пробравшись через сад. Где он прятался, я не знаю.

— А во второй?

— Скорее всего, в тайнике, куда ведет потайная лестница, механизм которой сломался. Говорят, что этот тайник сделали, когда католики воевали с гугенотами.