Сделка с дьяволом

– Теперь вы знаете столько же, сколько я, – вздохнул он, потянувшись за кувшином с вином. – Не в обиду вам будь сказано, госпожа графиня, но вы носите имя безбожного места. Вам бы надо его теперь сменить…

– Когда мне понадобится совет, Сенфуэн, я обращусь к вам. Что же до того, что вам померещилось…

– Что я видел! – с возмущением возразил бедняга. – Видел и слышал. Могу поклясться прахом покойницы матери и спасением моей души!

– Вы столько понарассказывали всяких историй, что теперь сами уверовали в них. К тому же вчера вечером вы очень устали.

– Что устал, то устал, ваша правда! Просто еле жив…

– Ну так вот, все очень просто: у вас была галлюцинация. Такое случается, когда человек очень утомлен…

Даже под страхом смерти Гортензия в этот момент не могла бы объяснить, зачем ей так необходимо было уничтожить в памяти Сенфуэна это страшное воспоминание. Она лучше, чем кто бы то ни был, знала, каким странным местом было их родовое гнездо, там все могло случиться, даже самое невероятное, особенно когда замок стал могилой такому страшному человеку, как маркиз. Тем не менее она не могла допустить, чтобы в округе воцарился ужас, как не могла позволить, чтобы кто-то говорил ей в лицо, что имя, которое носил ее сын, было отмечено печатью проклятия.

Она в очередной раз наполнила стакан старика и с улыбкой сказала:

– Выпейте еще немного! Вино прогоняет ночные страхи. Потом отправляйтесь ночевать на ферму. Клеманс вас проводит, вам необходим отдых. А утром после хорошего завтрака вы будете смотреть на все другими глазами.

– Ей-богу, госпожа графиня, я не против. Я и впрямь себя неважно чувствую. Так вы думаете, у меня была эта самая… как вы сказали?

– Галлюцинация? Конечно, я в этом уверена. О Лозарге уже ходят легенды. И, наверное, одна из них пришла вам в голову. Как бы там ни было, мы закажем молебен…

В сопровождении Клеманс, которая, по всей видимости, не знала, что и думать обо всем услышанном, Сенфуэн отправился на ферму. Стоя на пороге, Гортензия провожала их взглядом, пока они не скрылись в утреннем тумане.

– Ты правильно сделала, – услышала она за спиной голос Жана. – Ни к чему потакать глупым слухам. Боюсь только, что и после хорошего сна, даже если бы ты напоила его в стельку, ему не удастся обо всем забыть.

– Ты слышал?

– Все. Я был в столовой, просто не хотел показываться. Пошли, Клеманс сейчас вернется, а нам надо поговорить.

Они вдвоем вернулись в гостиную. Гортензия встала к камину, протянув озябшие руки к огню. Ей казалось, что холод пробирает ее до костей. Если честно, она не знала, что думать о рассказе бродячего торговца. Жан ходил по комнате, под его мерными шагами потрескивал паркет.

– Ты об этом думаешь? – прервала она наконец затянувшееся молчание.

– Что думать? Этот тип пьет как сапожник. Бог знает, сколько стаканов он пропустил, пока добрался до замка…

– Но этот огонь… крики…

– Ты же сама сказала: галлюцинация, пьяный бред. Надеюсь, ты сама-то в это все не поверила?

Она резко повернулась к нему:

– А ты? Разве ты не пытаешься сейчас убедить самого себя? Тебе не хуже моего известно, что в замке всегда происходили странные вещи, еще при жизни маркиза. Почему должно быть иначе после его смерти, ведь он был далеко не святым?

Жан подошел к Гортензии и положил руки ей на плечи. Прикосновение больших теплых ладоней успокаивающе подействовало на молодую женщину.

– Сердце мое, я не знаю, что там произошло на самом деле прошлой ночью. Лишь одно я понял: мне надо ехать туда.

Она мгновенно насторожилась.

– Зачем?

– Так надо. Ты забыла, что там Годивелла? Если крики этого придурка всполошили всю деревню, бог знает, что там может теперь случиться! А вдруг Годивелле угрожает опасность.

– Кто может желать зла Годивелле? Ее уважают на десятки лье в округе. Не скажу, что ее любят, у нее колючий характер, но никому и в голову не придет причинить ей зло.

– Откуда тебе знать? Решив поселиться на ферме, принадлежавшей Шапиу, рядом с развалинами, которые все считают проклятыми богом, она обособилась от всех. Когда людьми овладевает страх, они могут превратиться в диких зверей. Кто тебе сказал, что ее не считают немного колдуньей? В таком случае, повторяю, ей может грозить опасность. Я не могу допустить этого.

– Она не одна там. С ней Пьерроне.

– Этого мало. Мальчик он крепкий и храбрый, но что он сможет один против разъяренной толпы?