Нож Равальяка

Пройдет еще немного времени, и послышится пение скрипок, сопровождающее обожаемые королевой балеты. Пока тело короля не покинуло Лувр, его присутствие во дворце оставалось весомым и ощутимым. Но вот кипучий беарнец присоединился к тем, кто до него носил корону с цветком лилии. Исчезла его могучая жизнетворная сила, его мечты, планы, его гений, который удерживал на расстоянии испанца и его эрцгерцогов с длинными зубами; исчезла его добрая воля, которая вернула мир и процветание стране, истерзанной религиозными войнами. Никогда больше не услышать его заразительного смеха. Никому больше не смеяться так весело, как смеялся он...

Войдя в покои Ее Величества, Лоренца с большим изумлением узнала от одной из камеристок, что госпожа регентша дает аудиенцию в кабинете короля, а все придворные дамы находятся в приемной перед кабинетом.

— В кабинете короля? — не поверила своим ушам Лоренца. — Разве так положено?

— Положено, не положено, какое это имеет значение? Королева так решила, и все этим сказано, — дерзко заявила другая камеристка.

— Но разве у нас нет короля, для которого предназначается этот кабинет?

— Мальчишка-то? Рано ему сидеть в кабинете. Да и неизвестно вообще, дойдет ли до этого. Он только и знает, что играть в солдатиков да печь пироги. Он же дурачок.

— Печь пироги?

— Ну да, — расхохоталась камеристка, — будет, по крайней мере, хорошим пирожником, раз не способен стать государем!

Баронесса де Курси, презрительно усмехнувшись, оборвала дерзкую особу:

— Хотела бы я знать, откуда у вас такая уверенность? Или регентша Франции набирает теперь себе советчиков из прислуги?

Пожав плечами, она продолжила свой путь, намереваясь присоединиться к остальным придворным дамам. Горестное чувство, которое охватило ее, как только она вошла в Лувр, теперь укрепилось. Все, что она услышала от служанок, напомнило ей о мрачных предсказаниях барона Губерта. Лоренца прочла немало книг, сидя в библиотеке замка Курси, и прекрасно знала, что существовали во Франции никуда не годные короли, отупевшие от бездействия, интриг злокозненных советников и порочного окружения. Власть в таких случаях прибирал к рукам какой-нибудь придворный, озабоченный собственным обогащением куда больше, чем благом королевства. Вот, похоже, какую судьбу готовили сыну беарнца, необычайного, незаурядного человека, каким он был даже в своих плотских страстях!

Войдя в приемную, где собрались придворные дамы и фрейлины, и где на этот раз было много придворных кавалеров, чему фрейлины были очень рады, Лоренца встретила улыбающийся взгляд принцессы де Конти, и та тотчас же подошла к ней.

— Ну и как? Что скажете? Мне кажется, это ново! И весьма неожиданно! А вы что думаете? — закончила она, оделив беглой улыбкой де Бассомпьера, которого осадила стайка фрейлин.

— У меня пока не было ни минуты на раздумья, — ответила Лоренца и в свою очередь спросила: — А где королева?

— Там, — ответила принцесса, указав подбородком на массивную двустворчатую дверь, возле которой стояли швейцарцы. — Но имейте в виду, дорогая, что теперь нужно говорить «мадам регентша». Ее Величество только что приняла испанского посла, а теперь с ней беседует посол Голландии.

— О господи!

— Вот именно. Я тоже так думаю.

В эту минуту двустворчатая дверь распахнулась и появилась Мария де Медичи в сопровождении голландского посла. Еще более величественная, чем всегда, с высоко поднятой головой, словно на ней красовалась корона, а не изящная диадема поверх вуали, она сделала два шага и остановилась, оглядывая придворных дам, склонившихся в низком реверансе. Взгляд ее остановился на Лоренце, и королева приказала:

— Мадам де Курси! Подойдите!

Тон не обещал ничего хорошего. Молодая женщина приблизилась, внутренне насторожившись.

— Что желает Ваше Величество? — спросила она, вновь склоняясь в низком реверансе.

— Мы желаем поставить вас в известность о том, что сообщил нам посол эрцгерцога Альберта, стоящий перед вами. Вы, кажется, тревожитесь о своем супруге?

— Да, мадам. Откомандированный по распоряжению покойного короля от полка легкой кавалерии вместе с господином де Буа-Траси в качестве сопровождающих господина де Праслена в Брюссель, он до сих пор не вернулся.

Маленький ротик Марии искривился в злобной усмешке.