Нож Равальяка

Молодая баронесса сидела в библиотеке и писала ответ принцессе де Конти, которая не только не забывала о ней, но всячески хотела развеять ее в горе и сообщала все придворные сплетни. И тут вдруг слуга с очевидной робостью подал ей на подносе письмо, запечатанное красной печатью. Едва взглянув на него, Лоренца узнала почерк, бумагу и почувствовала, что у нее перехватило дыхание, но если она и колебалась, то только секунду, потом протянула руку и взяла письмо. Но распечатывать не стала.

— Спасибо, Гонтран, — сказала она, с улыбкой глядя на взволнованное лицо слуги. — Вы можете меня оставить.

Она дождалась, пока Гонтран выйдет из комнаты, и тогда сломала печать, чувствуя, что руки у нее дрожат... Как и в прошлый раз, письмо было коротким. Вместо подписи снова был нарисован кинжал с красной лилией:

«Я предупреждал тебя, что он умрет, если посмеет на тебе жениться, и ты совершила большую ошибку, не поверив мне. Тебе остается только плакать... Но недолго! Я достаточно ждал, а ты красива, как никогда...»

Кровь глухо бухала в ушах. Лоренца откинулась на спинку кресла и, положив руку на грудь, ждала, пока колотящееся сердце хоть немного уймется. Послание лежало на маленьком бюро, сквозняк пошевелил его, и Лоренце показалось, что оно живет своей коварной жизнью, взгляд ее наполнился брезгливостью и отвращением. Ничтожество! Этот негодяй имел бесстыдство снова заявить о себе, признавшись, по существу, в совершенном преступлении! На этот раз Лоренца не испугалась, быть может, закалившись бедами, которые перенесла, быть может, защищенная верой в то, что любимый муж жив, верой, не покидавшей ее ни на секунду.

Довольно долго она сидела неподвижно, пока не почувствовала, что совершенно успокоилась. Тогда она встала, нашла в ящике ножницы и взяла письмо. Лоренца отрезала полоску, на которой был изображен кинжал, остальное свернула и положила в карман. Потом она поднялась к себе в комнату, взяла плащ и накинула его на плечи. Она собиралась выйти, но совсем недалеко.

Напротив оранжереи, за большой конюшней располагались мастерские, без которых в замке не обойтись. Там были кузница, пекарня, но Лоренца отправилась к оружейнику. Когда она вошла, тот трудился над гардой для шпаги. Она мало знала этого человека, никогда до этого не имея нужды в его таланте, но слышала, что он истинный художник. Барон Губерт, как все де Курси, всегда имел дело только с лучшими. Оружейник, родом из Савойи, бывал словоохотлив только тогда, когда выпивал не одну бутылку вина с Луарских виноградников, он очень любил это вино и специально его себе заказывал. Но такое случалось редко.

Лоренца влетела, словно порыв ветра, и удивила оружейника так, что он чуть было не подскочил на месте и отложил свою работу в сторону.

— Госпожа баронесса? У меня?

— Желаю вам доброго дня, метр Сервоз, и прошу прощения, если вас побеспокоила, но мне понадобилось ваше уменье. Я хотела бы, чтобы вы сделали мне вот такой кинжал, — объяснила она и положила перед ним клочок бумаги с рисунком. — Примерный размер я вам назову.

Мастер поправил очки, которые съехали у него с носа, когда он подскочил от неожиданного визита Лоренцы, и посмотрел на рисунок.

— Если кинжал нарисован точно, то, насколько могу судить, он сделан в Милане, хотя красная лилия говорит о Флоренции, откуда вы родом, госпожа.

— Я не знаю, откуда точно этот кинжал. Но он был у меня, когда я приехала из Флоренции. Потом его у меня украли, и я хотела бы иметь снова точно такой же.

— Охотно сделаю вам такой кинжал, дело только за камнями, которыми выложен рисунок.

— Он был выложен рубинами, но сойдет и красная эмаль. Я хочу уточнить, что заплачу за него сама и прошу вас держать мой заказ в секрете. Я скажу о нем только своему свекру и больше никому.

— На этот счет не тревожьтесь, госпожа баронесса. Надеюсь, вы будете довольны моей работой.

— Я уверена в этом, метр Сервоз, примите мою благодарность.

Простившись с оружейником, Лоренца спустилась к озеру и залюбовалась зеркальной поверхностью воды, отражавшей небесную синеву и белый замок. Гнев, захлестнувший ее, когда она получила отвратительное послание, тлел, но уже не полыхал. Когда враг нападет — спасибо, что он не сделал это сразу, а дал ей время поплакать, — она встретит его во всеоружии, кинжал будет с ней и днем, и ночью! Хорошо бы только знать, откуда ждать нападения...