Рабыни дьявола

Теперь, когда она находилась на пути в Константинополь, куда ей так хотелось попасть, Марианна обнаружила, что это желание исчезло! Ей больше не хотелось снова проникнуть в незнакомый мир, населенный незнакомыми лицами с незнакомыми голосами, причем проникнуть в него в одиночестве, в ужасном, отчаянном одиночестве! И в довершение всего везущий ее туда корабль носит по иронии судьбы имя человека, которого она любила и считала навеки потерянным для себя!

«Это моя вина, – с горечью подумала она, – я получила только то, что заслужила! Я хотела обмануть судьбу, заставить Язона капитулировать, мне не хватило веры в его любовь! Если бы можно было повернуть время вспять, я сказала бы ему все, если бы он по-прежнему желал меня, я уехала бы с ним, куда он захотел бы, и чем дальше, тем лучше!..»

Только теперь уже слишком поздно, и охватившее ее чувство беспомощности было таким сильным, что она разразилась рыданиями, закрыв лицо руками. Такой и нашел ее Теодорос, когда, привлеченный шумом, он просунул голову в дверь.

Марианна была настолько погружена в свою безысходность, что не услышала, как он вошел. Какое-то время он смотрел на нее, не зная, что делать, как любой мужчина перед женским горем, причина которого ему неизвестна. Но, убедившись вскоре, что слезы вот-вот сменит истерика, что молодая женщина дрожит, как лист, что она испускает невнятные восклицания и задыхается, он поднял ей голову и спокойно дал пощечину.

Рыдания сразу же прекратились. Вздохи тоже, и Теодорос спросил себя, не слишком ли сильно он ударил. Марианна смотрела на него расширенными глазами, но невидящим взглядом. Она словно превратилась в статую, и он приготовился встряхнуть ее, чтобы вывести из странного оцепенения, когда внезапно она сказала совершенно спокойным голосом:

– Спасибо! Теперь мне лучше!

– Вы испугали меня, – с облегчением вздохнул он. – Я не понял, что с вами произошло. Вы хорошо поспали, однако. Я знаю, я несколько раз заходил сюда!

– Я и сама не знаю, что на меня нашло. Мне снились странные сны, и затем, проснувшись, я думала о разных вещах… вещах, которые я утратила!

– Очевидно, вам снился этот корабль. Я слышал… вы произносили его название!

– Нет, не корабль, а человек, который носит такое же имя!

– Человек… которого вы любите?

– Увы, да… и которого я никогда не увижу!

– Почему? Он умер?

– Может быть… Я не знаю!

– Тогда, – сказал он, снова возвращаясь к «ты», что было, видимо, для него непроизвольным, – почему ты говоришь, что не увидишь его? Будущее в руках Господа, и пока ты не увидишь труп своего возлюбленного или его могилу, ты не смеешь говорить, что он умер. Ты действительно женщина, раз тратишь силы на слезы и причитания, когда мы еще в опасности. Что ты скажешь командиру корабля? Ты об этом подумала?

– Да. Я скажу, что направлялась в Константинополь к дальнему родственнику. Он знает, что у меня больше нет семьи: он поверит мне…

– Тогда поторопись подготовить твою историю, потому что он придет к тебе не позже чем через час. Человек в белом сказал мне это. Он дал мне также эту ткань, чтобы ты смогла хоть как-то одеться. На борту этого корабля нет женской одежды. Я должен также принести тебе поесть…

– Я не хочу, чтобы из-за меня у вас было столько хлопот! У такого человека, как вы!

Улыбка промелькнула у него на губах, чуть осветив суровое лицо.

– Я твой преданный слуга, княгиня. Мне надо хорошо играть свою роль. Для здешних людей это вполне естественное поведение! И затем, ты должна чувствовать голод…

В самом деле, одно упоминание о еде заставило Марианну почувствовать, что она умирает от голода. Она с жадностью проглотила то, что он принес, после чего помылась, задрапировалась в кусок шелка, купленный, видимо, сэром Джемсом на память о путешествии, и… почувствовала себя бодрей.

Вновь обретя спокойствие, она приготовилась к визиту хозяина. Когда он уселся на стуле, она горячо поблагодарила его за гостеприимство и проявленную о ней заботу.

– Теперь, когда вы отдохнули, – сказал он, – не сообщите ли вы по меньшей мере, куда я должен вас отвезти. Мы находимся, я уж говорил вам, на пути в Константинополь, но…

– Константинополь мне отлично подходит, сэр Джемс. Именно туда я направлялась, когда случилось кораблекрушение. Я отправилась в путешествие… уже довольно давно, чтобы встретиться там с одним из членов семьи моего отца. Он был француз, вы это знаете, и когда я бежала из Англии, то приехала во Францию в надежде найти кого-нибудь из его родственников. Но не осталось никого… или почти никого! Пожилая кузина, находящаяся под надзором императорской полиции, сказала мне, что в Константинополе живет один из наших дальних родственников, который, безусловно, будет счастлив принять меня, и что путешествие – лучшее утешение. Так что я поехала, но несчастный случай заставил меня провести несколько месяцев на острове Наксос. Там я и познакомилась с Теодоросом, моим слугой. Он спас меня от гибели, дал мне пристанище и ухаживал за мною, как мать. К несчастью, на нас напали пираты…