Рабыни дьявола

Чтобы избавиться от этого гипноза, она повернулась к только что снова показавшейся церкви и поспешила в укрытие ее паперти, где прижалась к двери, оказавшейся запертой, пытаясь найти местечко посуше. К несчастью, паперть не имела углублений и дождь полностью заливал ее.

Гроза принесла значительную свежесть, и в своей промокшей одежде Марианна начала стучать зубами от холода. Она снова попыталась открыть главную дверь, затем другую, поменьше, но безрезультатно.

– Церковь всегда закрывают на ночь, – сказал тихий неуверенный голос. – Но если ты проберешься ко мне, тут не так мокро и можно дождаться конца грозы…

– Кто это говорит? Я ничего не вижу.

– Я. Я здесь! Подожди, я сейчас помогу…

Послышались шлепки по лужам, затем маленькая ручка взяла за руку Марианну. Она с трудом различила силуэт мальчика, судя по росту, лет десяти.

– Идем, – решительно сказал он и без дальнейших церемоний потащил ее за собой. – Под порталом школы места побольше, да и дождь не попадает с этой стороны. У тебя платье и волосы хоть выжимай.

– А как ты все это видишь? Я даже тебя еле различаю…

– Я хорошо вижу ночью. Анарелла говорит, что все коты мои братья.

– Кто это, Анарелла?

– Моя старшая сестра. Она сестра пауков и делает кружева! Самые красивые и самые тонкие во всей Венеции!

Марианна рассмеялась:

– Ты ошибаешься, мой мальчик, если думаешь, что нашел клиентку! У меня нет ни лиарда! Но у вас забавная семья. Кот, паук! Прямо как в басне!

Пройдя несколько десятков шагов за мальчиком, она оказалась у входа в возвышавшееся справа от церкви здание. Молния осветила красивый фасад в стиле ренессанс и закругленные фронтоны, один из которых украшал лев святого Марка. И как сообщил мальчик, двойной портал с колоннами, охраняемый скульптурами хищных зверей, представлял гораздо более удобное пристанище, чем у церкви.

Марианна смогла встряхнуть и немного отжать платье и отбросить за спину мокрые длинные пряди. Дождь, кстати, стал заметно уменьшаться. Мальчик молчал, но, чтобы еще услышать его свежий и чистый, как хрусталь, голос, она спросила:

– Должно быть, уже поздно? Что ты делаешь на улице в этот час? Тебе давно пора спать.

– Мне надо было выполнить поручение одного друга, – ответил мальчик, проявляя благоразумную сдержанность, – и меня захватила гроза, так же, как и тебя… Но скажи, откуда ты идешь сама?

– Я не знаю, – ответила молодая женщина, внезапно напрягаясь. – Меня держали взаперти в одном доме, и сегодня мне удалось сбежать. Я хотела войти в церковь, чтобы найти там убежище.

Наступило молчание. Она чувствовала, что мальчик разглядывает ее. Он вполне мог посчитать ее сумасшедшей, сбежавшей из больницы: вид у нее был подходящий, но он продолжал таким же спокойным тоном:

– Ризничий всегда запирает Сан Заниполо! Из-за воров и драгоценностей! Там похоронено много господ дожей… и его поставили, чтобы их охранять, – добавил он, показывая на бронзового всадника, который, казалось, стремился в церковь.

Затем, внезапно понизив голос, он прошептал скороговоркой:

– Это возлюбленный тебя запирал или же… полиция?

Что-то подсказало Марианне, что ее юный собеседник проявит к ней больше симпатии во втором случае. К тому же сказать ему правду было просто невыносимо.

– Полиция!.. Если они снова схватят меня, я пропала! Да, ты же еще не сказал, как твое имя?

– Меня зовут Зани, как и церковь…

– Хорошо, Зани, я хотела бы знать, какое сегодня число.

– Ты не знаешь?

– Нет. Меня держали в комнате без света и окон. Я потеряла счет времени.

– Вот гады! Тебе повезло, что избавилась от них. В полиции одни звери, и они стали еще злей с тех пор, когда к ним на помощь пришли сбиры Наполеона. Как с цепи сорвались!..

– Ты прав, умоляю, скажи, какое сегодня число! – воскликнула молодая женщина, схватив мальчика за руку.

– Ах да, я забыл! Когда я ушел из дому, было 29 июня, а теперь, должно быть, 30-е. До рассвета уже близко.

Словно оглушенная, Марианна оперлась о стену. Пять дней! Уже прошло пять дней, как Язон должен ожидать ее в лагуне! Он был совсем рядом с нею и, может быть, проводил ночи, вглядываясь в темноту в надежде увидеть ее появление, в то время как она, безвольная и отчаявшаяся, сносила ласки Дамиани…

Покидая тот проклятый дом, она честно думала, что у нее еще будет время, чтобы полностью овладеть собой, поразмышлять и попытаться наконец хоть немного изгнать из памяти тот ужас и грязь, которые ей пришлось вытерпеть. Небольшое отступление казалось ей необходимым перед тем, как встретит проницательный взгляд Язона. Она слишком хорошо знала его догадливость и тот инстинкт, почти животный, который всегда позволял ему нащупать чувствительное место. С первого же взгляда он заметит, что вернувшаяся к нему женщина стала не такой, какой он оставил ее на борту «Сен-Геноле» шесть месяцев раньше. Пролитая кровь явилась местью за ее позор, но не избавила, быть может, тайники ее тела от ощутимых следов, о чем она сейчас боялась даже подумать. И вот он ждет ее… уже!