Констанция. Книга первая

Вдруг наверху скрипнула дверь и появилась Этель.

— Мужчины, уже очень поздно, а вы никак не можете наговориться. Идите спать, ведь завтра придется рано вставать.

— Да, сестра, сейчас идем. Спокойной тебе ночи, — бросил Марсель и тяжело поднялся с резного кресла, на котором любил сиживать отец Филиппа Робер.

Филипп вошел в свою комнату, сжимая в руке золотой перстень с маленькой жемчужиной.»Да, да, я обязательно должен подарить это украшение Констанции. Я обязательно хочу, чтобы она думала обо мне, как я думаю и помню о ней».

Он открыл шкаф, еще не понимая зачем, увидел свою одежду и тут же принялся вытаскивать ее, раскладывая на кровати.»Надо надеть вот эту рубаху с кружевным воротником, вот эту куртку, новые сапоги, новую шляпу с лихо загнутыми полями, черные замшевые перчатки, украшенные серебряными накладками и завтра на рассвете отправиться к ручью. Может быть, Констанция почувствует, что я страстно желаю ее увидеть и тоже придет. А когда она придет, я признаюсь ей в своих чувствах и подарю перстень».

Филипп почистил пуговицы на своей куртке, быстро разделся, спрятал перстень под подушку и долго лежал, глядя в потолок, вспоминая шум ручья, веселые трели птиц, яркие блики на воде и серебристые тела форелей.»Да, обязательно завтра поутру я отправлюсь к ручью!»

Он вскочил с постели, распахнул окно и глянул в небо.

— Тучи, — угрюмо сказал Филипп, — неужели ветер их не разгонит и завтра будет дождь?

Он долго стоял у окна, не обращая внимания на холодный пронзительный ветер, смотрел, как быстро плывут по небу лохматые тяжелые тучи. Время от времени в разрывах появлялся бледный осколок луны.

— Неужели завтра не будет погоды? Неужели будет лить дождь, и я не смогу выбраться из дому?

Филипп плотно закрыл окно и забрался под одеяло.»Господи, пошли завтра хорошую погоду, я тебя прошу! Ведь мне обязательно, во что бы то ни стало завтра надо увидеть Констанцию, сказать ей слова… А как это сказать? — тут же задумался Филипп. — Неужели я смогу признаться ей в любви?

Ведь я никогда прежде этого не делал. А поверит ли Констанция моим словам?»

Филипп пошарил рукой под подушкой, нашел перстень, завернутый в чистый носовой платок, вытащил его и попробовал примерить себе на палец. Но перстень был настолько изящен и мал, что даже на мизинец левой руки Филипп не смог его надеть.»А если он и ей окажется мал, что тогда делать? — подумал Филипп. — Нет, у нее изящные тонкие пальцы».Тут же Филипп вспомнил руки Констанции, вспомнил, как

Она гладила его по щекам, вспомнил, как он сжимал в своей ладони ее подрагивающие тонкие пальцы.»Нет-нет, он обязательно ей подойдет! Но главное, чтобы завтра была хорошая погода и чтобы она пришла к ручью…»

Как ни пытался Филипп Абинье уснуть, это ему не удавалось. Он вновь подскочил к окну, вновь распахнул его и вновь посмотрел на небо.

Кое-где появились просветы и тускло горели звезды.»Ветер, ветер, дуй сильнее! — попросил Филипп. — Разгони эти чертовы тучи! Разгони, пусть они летят куда-нибудь на океан, пусть там пойдет дождь! А здесь должно светить солнце. Я хочу, чтобы все было так, как всегда… А что сказать матери? — тут же подумал Филипп. — А, что-нибудь придумаю».

Наконец ему удалось уснуть. Его сон был прозрачным и ярким.

Струился прозрачный, как жидкое стекло, ручей, мелкие рыбы порхали в его глубине… Тени птиц касались глади воды… Шелестела глубокая трава, слышалось пение птиц. И Филипп видел большой белый камень посреди ручья, а на белом камне

Свою возлюбленную…Констанция сидела, поджав под себя ноги, опустив руки в

Воду.

— Ты красивая, красивая, я люблю тебя, Констанция! — шептал во сне Филипп.

Потом, вдруг, он услышал какой-то странный звук и открыл глаза. Перед ним было светлеющее окно и покачивающийся скрипучий ставень. Дождя не было.

Он быстро умылся и тотчас принялся одеваться.Наконец, облачившись во все чистое и новое, Филипп спрятал перстень в карман и, стараясь никого в доме не

Разбудить, вышел во двор и направился к конюшне, то и дело поглядывая на небо, покрытое рваными белыми облаками.

Он оседлал лошадь и осторожно вывел ее из конюшни.И тут прямо у него над головой хлопнули ставни и распахнулось окно.

— Филипп, ты куда? — послышался голос Этель. Парень растерялся и тут же принялся соображать, что же сказать матери, как объяснить столь раннюю отлучку из дому.

— Я хочу съездить в церковь, мама.