Мария — королева интриг

В свете канделябров, освещавших пустую прихожую, Элей потребовала, чтобы Генри опустил ее на пол, но он лишь прижал ее крепче к себе и поднялся по лестнице, по-прежнему не встретив ни одной живой души. Большой дом в этот вечер походил на какой-то волшебный замок, в котором двери открывались сами собой, как во сне. Когда Генри наконец поставил ее на ноги, Элен обнаружила, что они в ее спальне, но комната выглядела совсем не такой, какой она оставила ее. Парфюмированные свечи горели у изголовья уже приготовленной постели. В малахитовой вазе лежали фрукты, рядом стоял графин золотистого вина и хрустальные бокалы… Несмотря на полную неги атмосферу, Элен почувствовала страх и оттолкнула руки Генри, начавшие расстегивать ее мокрое платье…

— Нет! Прошу вас! Не здесь! Не рядом с ней!

— Успокойтесь! Она спит!

— Но она может проснуться и позвать меня! В последнее время у нее некрепкий сон!

— Нам нечего опасаться! Я устроил так, что наша дорогая герцогиня проспит как ангел до самого утра! Не зря же я отвел ей эти покои с изолированными спальнями.

Элен это не успокоило, а лишь еще больше взволновало.

— Вы говорите, что что-то устроили… Вы же не…

— ..подмешал ей во фруктовое пюре немного снотворного? Что ж! Не тревожьтесь, речь идет всего лишь о валериане. Успокойтесь, моя прелесть! Эта ночь — наша! Я сделал все, чтобы это было так. Не портите же ее! — добавил он, закрывая ее губы поцелуем, заставившим ее окончательно сдаться.

Теперь ему не составило труда продолжить раздевание, перемежая его с ласками. Закрыв глаза и вся дрожа, Элен подчинилась. Когда он уложил ее в постель, чтобы быстро раздеться самому, она застонала и протянула руку, чтобы вернуть его.

— Господи, как же вы прекрасны! — выдохнул он. — Просто преступление прятать под платьем камеристки такую красоту, заслуживающую более дорогих нарядов.

Он лег рядом с ней. Она почувствовала его горячую кожу, его крепкие мускулы, его странный запах, одновременно загадочный, приятный и сильный, не имевший ничего общего с мерзким душком, который был ей так противен. Запах Генри даже слегка пьянил, и Элен прогнала от себя всякие опасения по поводу того, что для ее израненной плоти окажется невыносимым любой контакт. Она желала его, несмотря ни на что, готовая воспринять с радостью боль, которую он причинит ей. Однако когда он овладел ею, Элен поняла, что тяготевшее над ней проклятие спало, и подчинилась волне, захлестнувшей их обоих. Крик, который она не смогла сдержать и который он заглушил поцелуем, был криком радости и торжества.

Когда она пробудилась от глубокого сна, настигшего ее под конец этой незабываемой ночи, было уже совсем светло и кто-то громко стучал в ее дверь. Она поспешила накинуть сорочку, лежавшую подле кровати, и комнатные туфли, прежде чем открыть дверь, за которой стояла Анна.

— Ну и ну, мадемуазель Элен, крепко же вы спите! Что это вы так заперлись?

Ей и впрямь пришлось повернуть ключ, чтобы открыть дверь.

— Я не знаю! — она потерла глаза. — Вчера вечером я вышла в сад, и меня застала гроза, я вымокла с ног до головы. Я бегом прибежала назад и, должно быть, машинально заперлась.

— С каждым может случиться такое. Одевайтесь же скорее, госпожа герцогиня зовет вас.

— Как она сегодня?

— Думаю, лучше, чем вчера. Только жалуется на мигрень…

— Я уже иду, — заверила девушка, закрывая дверь, которую она инстинктивно лишь слегка приоткрыла, чтобы скрыть свою спальню от острых глаз Анны. Обернувшись, она увидела, что в комнате царил безупречный порядок и выглядела она точно так же, как и до вчерашней прогулки. Генри исчез, а вместе с ним и все следы его недавнего пребывания. Не было ни фруктов, ни аликантского вина, ни ароматных свечей. Лишь влажная одежда Элен была развешана на двух стульях…

Несмотря на свое обещание поторопиться, она в недоумении присела на край кровати. Как Холланду удалось выйти и все унести, не воспользовавшись ни дверью, ни окном? Но ведь не приснилось же ей все это! Ее тело так и пело от счастья, а взглянув на себя в зеркало, она увидела круги под глазами, беззастенчиво напоминавшие о том, что она пережила этой ночью.

Наскоро приведя себя в порядок, она оделась, причесалась, протерла лицо миндальным молочком, чтобы лучше держалась пудра. Но все усилия оказались напрасными. Мария, у которой от головной боли испортилось настроение, даже не взглянула на Элен, лишь напомнив, что та должна быть подле нее уже в момент пробуждения, после чего велела проследить, чтобы приготовили ванну, и, наконец, потребовала к себе доктора в надежде, что небольшое кровопускание снимет головную боль. Привычный ритуал ее туалета проходил в непривычно грозовой атмосфере: Мария отвергала платья одно за другим; одно не шло к ее бледному лицу, другое было слишком тесным, третье казалось ей плохо почищенным. В конце концов она решила никого не видеть. Особенно лорда Холланда, который пришел справиться о ее здоровье.