— Не называй меня так!
— Вы можете стать юной через час.
— Через час...— прошептала она.
— Давно ли вы гуляли по лесу?
— Очень давно,— сказала она.— Уж и не помню когда.
— Юная леди,— сказал юноша,— на дворе прекрасный летний день. Здесь, в зеленом лесу, как в храме; золотистые пчелы ткут ковер, на котором каждую минуту меняются узоры. Из дупла старого дуба огненной рекой вытекает мед. Сбросьте ваши башмачки и ступите по колено в дикую мяту. В долине тучей желтых бабочек пестреют на траве полевые цветы. Воздух под деревьями прохладный и чистый, как в глубоком колодце, хоть бери его да пей. Летний день, вечно юный летний день.
— А я стара и всегда была старой.
— Нет, вы послушайте! Я предлагаю отличную сделку, соглашение, урегулирование недоразумения, наконец, между вами, мною и августовским днем.
— Что это за сделка и что мне выпадет на долю?
— Двадцать четыре долгих счастливых летних часа начиная с того мгновения. Мы побежим в лес, будем рвать вишни и есть мед, мы пойдем в городок и купим вам тонкие, как паутинка, белые летние платья, а потом сядем в поезд.
— В поезд!
— В поезд. И поедем в большой город, до которого всего час езды, и там мы пообедаем и будем танцевать всю ночь напролет. Я куплю вам четыре пары туфелек, вы их будете снашивать одну за другой и менять.
— Ох, мои старые кости... я не сдвинусь с места.
— Вы будете больше бегать, чем ходить, больше танцевать, чем бегать. Мы будем наблюдать, как вращается колесо звездного неба и выплывает пылающее солнце. На рассвете мы оставим свои следы на берегу озера. Мы съедим самый вкусный завтрак в истории человечества и будем лежать на песке до полудня. А к вечеру мы с хохотом сядем в поезд и поедем обратно, с двухкилограммовой коробкой конфет на коленях, обсыпанные конфетти из кондукторского компостера — синими, зелеными, оранжевыми, словно мы только поженились, и пройдем через городок, не взглянув ни на кого, ни на единого человека, и побредем через душистый, пахнущий сумерками лес к вашему дому...
Молчание.
— Вот и все,— пробормотала она.— А еще ничего не начиналось.
И потом спросила:
— А вам-то зачем это? Что вам-то за корысть?
Молодой человек нежно улыбнулся.
— Милая девушка, я хочу спать с тобой.
У нее перехватило дыхание.
— Я ни с кем не спала ни разу в жизни!
— Так вы... старая дева?
— И горжусь этим!
Молодой человек покачал со вздохом головой.
— Значит, это правда... вы действительно старая дева.
Он прислушался, но из дома не доносилось ни звука.
Совсем тихо, словно кто-то где-то с трудом повернул потайной кран и постепенно, по капельке стала действовать древняя система, заработавшая впервые за последние полвека, Старушка начала плакать.
— Почему вы плачете?
— Не знаю,— всхлипнув, ответила она.
Наконец она перестала рыдать, и юноша услышал, как она ритмично качается в кресле, чтобы успокоиться.
— Бедная Старушка,— прошептал он.
— Не зови меня Старушкой!
— Хорошо,— сказал он.— Кларинда.
— Откуда ты узнал мое имя? Никто не знает его!
— Кларинда, почему вы спрятались в этом доме? Еще тогда, давным-давно?
— Не помню. Хотя, да... Я боялась.
— Боялись?
— Странно. Я боялась жизни. Вторую половину я боялась смерти. Всегда чего-то боялась. Но теперь скажи мне всю правду! Когда мои двадцать четыре часа истекут, после прогулки у озера, после того, как мы вернемся на поезде и пройдем через лес к моему дому, ты захочешь...
Он ждал, что она скажет.
— ...спать со мной? — прошептала она.
— Да, десять тысяч миллионов лет,— сказал он.
— О,— голос ее был еле слышен,—так долго.
Он кивнул.
— Долго,— повторила она.— Что это за сделка, молодой человек? Ты даешь мне двадцать четыре часа юности, а я даю тебе десять тысяч миллионов лет моего драгоценного времени.
— Не забывайте и о моем времени,— сказал он,— Я никогда вас не покину.
— Ты будешь лежать со мной?
— Я хочу этого.
— Эх, юноша, юноша. Твой голос так знаком.
— Поглядите на меня.
Юноша увидел, как из замочной скважины выдернули затычку и на него уставился глаз. Он улыбнулся подсолнухам в поле и солнцу на небе.
— Я слепая, я почти ничего не вижу,— заплакала Старушка.— Но неужели там стоит Уилли Уинчестер?