Жажда возмездия

Но вдруг все изменилось. Присутствующие увидели, как Маргарита прижимала руки к груди с испуганным и одновременно гневным выражением, словно ей угрожала какая-то опасность. Они увидели, как она боролась изо всех сил и, без сомнения, была побеждена.

Вдруг Маргарита закричала:

– Мой сын! Отдайте мне моего сына! Вы не можете забрать его! Это мой ребенок, сжальтесь!

Не в состоянии больше видеть муки несчастной женщины, Деметриос положил руку ей на голову и приказал:

– Успокойтесь, Маргарита! Все кончено. Не думайте больше о том страшном мгновении, когда вы потеряли ребенка. Вы по-прежнему можете говорить. Вы можете говорить, не так ли?

Все еще тяжело дыша, вся в поту, молодая женщина напоминала человека с потонувшего корабля, который достиг берега после изнурительной борьбы со стихией. Фьора хотела обнять ее, но Деметриос жестом остановил ее:

– Отвечайте мне, Маргарита! Вы можете говорить? Скажите: могу.

– Я... могу.

Голос был слабый, хрипловатый, но все же разборчивый.

– Хорошо, – сказал Деметриос. – А теперь отдыхайте! Вы сделали невероятное усилие, но зло побеждено. Через минуту я разбужу вас. Вы больше не будете вспоминать о пережитых вами муках и сможете свободно говорить с теми, кто вас окружает, кто вас любит. Вы слышали меня?

– Да.

– Вы проснетесь, когда я произнесу ваше имя. Внимание! Маргарита, откройте глаза! – властно произнес Деметриос.

Она открыла глаза и направила свой несколько потерянный взгляд на внимательное лицо врача, затем на радостные лица Фьоры и Леонарды, выделявшиеся из темноты в желтом отблеске свечи. Чуть поодаль Эстебан зажигал дрожащей рукой свечи на подсвечнике. Фьора подошла к Маргарите и поцеловала ее.

– Вы выздоровели, дорогая. Ваш голос вернулся.

– Мой голос? Это правда! Что произошло? Мне кажется, что я видела страшный сон.

– Это был только сон, но черные силы, которые взяли в плен ваш голос, были побеждены, – заверил ее Деметриос. – Отныне мы сможем разговаривать друг с другом!

Эстебан, отсутствовавший несколько минут, вернулся с кувшином вина и бокалами.

– После того, что мы пережили, я думаю, нам всем не помешает выпить немного вина. Вы так же измучены, как и ваша пациентка.

Рухнувший на скамейку около кровати Деметриос действительно выглядел очень усталым, лицо его было бледным как снег. Поэтому он с удовольствием взял бокал из рук слуги и медленно выпил благородный напиток. Леонарда захлопотала около Маргариты, торопясь сменить ей мокрую рубашку. Она сама валилась с ног и хотела спать. Фьора подошла к своему старому другу:

– Ты совершил чудо, Деметриос! Откуда ты берешь эту удивительную силу, которую уже дважды применял на Вираго и на этой презренной Иерониме? Ты усыплял их, чтобы отдать им приказания, но в этот раз тебе удалось вернуть Маргарите дар речи.

– Она потеряла голос после ужасного шока. Надо было, чтобы она вновь пережила это испытание. Мне удалось это сделать усилием воли, но признаюсь, что я сам измотан.

– Это было не опасно... для нее?

Деметриос поднял на Фьору темные глаза и признался со вздохом:

– Да. Она могла бы умереть от этого.

– И все же ты это сделал?

– А почему бы и нет? – резко возразил он. – Что она теряла? Жизнь ее навсегда разбита. Ее не смогли бы вылечить от того, что она пережила. Теперь она может говорить, а через несколько дней встанет на ноги. Но что ждет ее в будущем? Ты думаешь взять на себя заботу о ней?

– А ты, который можешь приподнять завесу, скрывающую наше будущее, можешь ли ты ответить мне на этот вопрос?

– Нет. Я ничего не увидел. Вероятно, потому, что она не очень интересует меня? Не забывай, что мы вместе должны еще выполнить очень важную задачу.

– Я не забываю. А если Маргарита действительно моя сестра...

– Ничто не подтверждает этого, кроме некоторого сходства, – сказал раздраженно Деметриос.

– Но все же оно поразило вас, Леонарду и меня! Итак, если она действительно дочь моей матери – ведь ты предпочитаешь такую формулировку, – у меня есть кое-какие идеи насчет того, что мы сможем из этого извлечь.

– Не могли бы вы говорить потише? – с укоризной сказала Леонарда, задергивая полог у постели Маргариты. – Впрочем, не пора ли и нам пойти спать?

Деметриос встал, потянулся и пошел к двери. За ним молча последовала Фьора. Выйдя в коридор, они медленно направились к комнате Фьоры.

– Не можешь ли сказать мне, о чем ты думаешь?