Я глушу мотор и открываю дверь. Портье все тот же:
— Добрый день, рад вас снова видеть.
Он узнал меня.
— Я тоже рад.
Даже больше чем рад, но я ему в этом не признаюсь.
— Хотите, я предупрежу?
— Если это необходимо.
Он смотрит на меня с улыбкой.
— Нет, у нее никого нет.
— Хорошо, тогда я поднимусь и устрою ей сюрприз.
Вхожу в лифт. Портье высовывается из-за стойки.
— Сегодня без арбуза?
Я едва успеваю ответить:
— Да, сегодня без.
Да уж, от внимания портье ничто не может скрыться. Номер 202. Останавливаюсь перед дверью и стучу. Слышу ее быстрые шаги. Она открывает, даже не спросив, кто это.
— Чао! Какой сюрприз! — Ева рада меня видеть. — Я звонила тебе на мобильник, но он был выключен. Было романтическое свидание?
— Только с друзьями, — я вру и чувствую себя немного виноватым, сам не знаю почему. Нет никакого смысла врать. — Без дам.
— Ну ладно, ты пришел как нельзя более кстати: завтра я снова улетаю.
— Куда?
— В Южную Америку, хочешь полететь со мной?
— Неплохо бы. Но мне нужно остаться в Риме, у меня тут кое-какие дела.
По крайней мере, она меня не спрашивает, какие это дела. На самом деле, я и сам не очень-то представляю, что за дела. Начать работать, закрутить любовную историю. Наконец-то покончить с той, другой. С той. Нет. Не сейчас. Момент неподходящий. Воспоминания о ней возвращаются, но я их без труда отгоняю. Может быть, потому что на Еве новый комплект белья. Такой же красивый и изысканный, как тот. Но более прозрачный. Я вижу ее грудь.
— Знаешь, Ева, я не знал, можно к тебе ли заехать, может быть, у тебя есть кто-то?
— После вчерашнего вечера?.. Да за кого ты меня принимаешь?
Ева смеется, делает потешное лицо и качает головой. Потом встает на колени. Расстегивает мне джинсы и облизывает губы. Сомнений у меня больше не остается. Действительно, за кого я ее принимаю?
24
Утро. «Ванни» кишит людьми. Все чем-то озабочены. Здесь есть люди хорошо одетые, прекрасно одетые, плохо одетые и ужасно одетые. Все настолько разные, что с ума можно сойти. Полезные и бесполезные винтики великого, суетного телевизионного мира. И все они здесь. Обычный день.
— Привет, директор.
— Добрый день, профессор.
— Господин адвокат, вы меня не забыли? Я не хотел вас беспокоить, но что с тем проектом?
— Это правда, что ту передачу запретили?
— Короче, выходит или нет та проклятая программа?
— Так или иначе, но нам придется поставить туда эту девицу.
— Она хоть красивая?
— Какая разница? В любом случае она там должна быть.
И т. д. и т. п. Создавать, манипулировать, зарабатывать, подмазывать, договариваться, шантажировать, строить, восторгаться, производить и пожинать плоды сотни и тысячи телевизионных часов. Как бы ни шла работа: с новыми идеями, в старых форматах, с плагиатом или без, — все равно передачи делать надо. И любым способом надо попасть в этот маленький ящик, знакомый нам с самого рождения. Оно, телевидение, наш старший брат, или как это бывает у двух сестер — наша маленькая вторая мама. Или первая и единственная. Оно составляло нам компанию, любило нас, оно вскормило нас, — поколение за поколением, — одним и тем же катодным молоком, — свежим, долгого хранения, скоропортящимся…
— Ты понял?
— Короче, это то, что ты думаешь. И ты приехал из Вероны, чтобы делать телевидение.
— Чтобы создавать изображения и логотипы в современной манере… и т. д. и т. п.
— Да хватит уже повторять «и т. д. и т. п». Это все не конкретно, все приблизительно.
Марк-Антонио смотрит на меня с усмешкой.
— Молодец, растешь на глазах. Настоящий агрессивный сукин сын, таким ты мне нравишься.
— Я признателен вам: Плато-о-о-он.
— Ты всерьез начинаешь меня удивлять… Пойдем посмотрим, каков он, ТП.
— Что это — ТП?
— Как? Ты не знаешь? Театр Победы, историческое место — святая святых телевидения, оно там начинается.
— Ну, если это святая святых — тогда пойдем.
Мы переходим улицу. Входим в парк и видим открытый прилавок — книжный развал. Девушки и парни с более или менее интеллектуальными лицами листают уцененные книги. Одна пухленькая девушка держит в руках книгу с оздоровительными советами. Марк-Антонио не может смолчать.