Три метра над небом. Я хочу тебя

— Везет тебе, легендарный Стэп.

— Хватит уже с этим легендарным… И потом, что значит — везет? По-моему, здесь есть кое-кто, кому везет, в прямом смысле. Я привез тебя домой, и вот ты в целости и сохранности — аппетитная, с такой круглой попкой…

Я протягиваю руку туда, где у нее заканчивается спина.

— Слушай, хватит, а? Ты похож на заключенного, не видевшего женщин лет шесть и наконец вышедшего на свободу.

— Четыре.

Она смотрит на меня, нахмурившись.

— Что — четыре?

— Я вышел вчера после четырех лет отсидки.

— Да ладно! — она не знает, можно ли принимать мои слова всерьез: смотрит на меня с любопытством и все же решает пошутить: — Само собой, выяснится, что ты ни в чем не виноват… но все-таки, что ты сделал?

— Я убил одну девушку, которая пригласила меня к себе ровно в… — я смотрю на часы, — ну, и примерно в это время она решила, что не даст мне…

— Ой, блин… Я слышу шум, это родичи. Черт! — она толкает меня к шкафу. — Залезай сюда.

— Эй, я еще пока тебе не любовник, ты даже не замужем. Какие проблемы?

— Ш-ш-ш.

Джин закрывает меня в шкафу и выбегает из комнаты. Я сижу в темноте и не знаю, что делать. Слышу отдаленный шум открывающейся и закрывающейся двери. И больше ничего. Тишина. Все тихо. Проходит пять минут. Восемь. Тихо. Я смотрю на часы. Бляха, уже почти десять минут прошло. Что мне делать? Дальше тут сидеть? В общем-то ничего и не случилось. Тихо-тихо приоткрываю створку шкафа. Выглядываю в щелку. Тишина. Вижу отдельные предметы. Поразительная тишина, во всяком случае, мне так кажется. Вижу край дивана. Открываю дверь пошире. Ковер, ваза, и еще — ее нога, так просто — лежащая на диване. Джин развалилась на диване, прислонив голову к спинке, и курит сигарету. Ей очень смешно.

— Эй, легендарный Стэп, что это ты так долго делал в шкафу? Сам с собой забавлялся? Эгоист!

Бляха, она меня сделала! Выскакиваю из шкафа и пытаюсь схватить ее. Но Джин быстрее меня. Едва погасив сигарету, бросается наутек. Чуть не поскользнулась на ковре, вставшем дыбом под ее ногами, но успевает извернуться и выскакивает за дверь. Два прыжка — и она в своей комнате, на ходу поворачивается и хочет закрыть за собой дверь. Но не тут-то было. Я навалился на нее плечом. Джин сопротивляется, но недолго. Скоро она оставляет дверь, прыгает на кровать выставив ноги вверх, пытается защититься от меня. Она брыкает ими в воздухе и хохочет как сумасшедшая.

— Ну прости меня, легендарный Стэп, ой, нет, эпический Стэп, ой, просто Стэп, Стэп и все, чудесный Стэп! Или нет, лучше Стэп, какой ты сам пожелаешь! Я пошутила! Мои шутки хотя бы веселые, не то что твои.

— А что мои?

— Твои — мрачные какие-то! Ты убиваешь девушек прямо у них дома. Ну все!

Я скачу вокруг кровати, пытаясь прорвать ее оборону, но она внимательно следит за мной и быстро отбивается ногами, крутясь вокруг своей оси. Делаю обманное движение вправо и набрасываюсь на нее. Я прорвался: она убирает руки и подносит их к лицу.

— Хорошо, хорошо, сдаюсь… мир?

— Конечно, мир.

Она смеется и наклоняет голову набок.

— О’кей…

Слегка улыбаясь, она тянется ко мне. И позволяет себя поцеловать: мягкая, нежная, еще разгоряченная, но уже спокойная. Она позволяет себя целовать и сама целует меня, серьезно и страстно отдаваясь этому всем своим маленьким существом. На секунду открываю глаза и вижу ее лицо, так близко — с таким серьезным, таким старательным выражением. Нет, на этот раз у нее за пазухой не спрятано никаких камней. Закрываю глаза и отдаюсь поцелую. Так мы и парим вверх-вниз на одной волне, — наши мягкие языки соприкасаются, мы держимся за руки и то и дело, смеясь, толкаемся и снова сцепляем руки. Губы наши встречаются и пытаются соединится наилучшим образом в этом нежном деле — поцелуе. Вдруг Джин напряглась. Я продолжаю целовать ее. Она извивается всем телом. Что это? Страсть? Она отодвигается.

— О Боже, прости меня, — она не может сдержать смех. — Я больше не могу… ты провел в моем шкафу одиннадцать минут и тридцать две секунды, не могу забыть. Блин, небылица какая-то… ой, прости меня, прости, пожалуйста.

И она вскакивает с кровати, прежде чем я успеваю ее схватить.

— Но зато, если это может тебя утешить, целуешься ты классно.

Все так же лежа на кровати, опираюсь на локоть и смотрю на нее. Трудно найти такую хорошенькую, да еще и забавную, и остроумную девушку. Вообще-то нет, я ошибся. Такую забавную, остроумную и такую красивую. Нет, я снова ошибся. И такую… красавицу… Но я ей всего этого не говорю.