Секрет (сборник)

Наконец компания подошла к усадьбе. Маленький король постучал, большие двери распахнулись, и на широкие каменные ступени хлынул яркий свет, ибо в дальнем конце зала пылал камин, а в бронзовой люстре горели все свечи до единой. Слуги как раз ужинали: Егерь сидел на первом председательском месте, Ординарец — на втором, а Джек-на-все-руки исполнял обязанности официанта. Дубовые стропила дрожали от раскатов дружеского хохота. Маленький король и его спутницы вошли. Двери снова закрылись, и лорд Чарлз остался во тьме и одиночестве ночи, так непохожих на мелькнувшую перед ним картину веселой трапезы. На миг он задумался, затем, одним прыжком преодолев лестницу, припустил по дорожке и вскоре уже стоял перед дверью в стене. Лорд Чарлз вынул из кармана ключ, отпер ее и оказался на прелестной зеленой лужайке с фонтаном посередине, в окружении садовых деревьев и кустов. Он пересек лужайку и по высокой, украшенной балюстрадой лестнице поднялся на террасу, ведущую к сводчатой стеклянной двери. Ее лорд Чарлз тоже отпер и вступил в маленькую, изящно обставленную комнату — личные покои самого лорда и его брата.

Артур сидел у камина, подперев голову, погруженный в глубокую задумчивость. При виде лорда Уэлсли он вскочил и воскликнул:

— Ах, Чарлз, я уже давно тебя жду и слушаю, не раздадутся ли твои шаги? Я так рад, что ты здесь! Давай сядем и, как всегда, от души наговоримся, прежде чем идти спать.

Чарлз приветствовал брата с такой же сердечностью и, растянувшись на персидском ковре, начал пересказывать свои сегодняшние приключения. За этим занятием я его пока и оставлю, а мы вернемся к маленькому королю и старушкам.

После ужина маленький король попросил дозволения поговорить с экономкой, но горничная сказала, что та уже ушла к себе и никто не смеет ее беспокоить, а вот утром он и его знакомые могут с ней побеседовать. Ответ этот отнюдь не порадовал дам, которые тут же принялись громкими пронзительными голосами выражать свое неудовольствие, но тут пришел Старый Босяк и отправил их спать вместе со слугами.

На следующее утро они встали с рассветом и едва не ворвались к миссис Доре Давлайк, однако горничная успела этому помешать и предупредить о последствиях такого поступка — а именно что их выставят за дверь без всякой аудиенции. С большим трудом старушек убедили дождаться девяти часов, так они торопились уладить дело. В девять миссис Дора передала через служанку, что готова их принять. Они застали экономку за завтраком: она сидела в кресле, поставив ноги на обитую тканью мягкую скамеечку. Прямая как палка фигура была затянута в старомодное платье черного шелка со множеством оборок, кружева на чепце были накрахмалены до состояния книжного коленкора. По счастливой случайности этим утром миссис Дора пребывала в хорошем настроении, посему, пригласив старушек сесть и задав им несколько вопросов, согласилась отвести всех троих к ее светлости герцогине Веллингтон.

Пройдя по длинному коридору, они оказались в ее малой гостиной, обставленной в самом великолепном, но тем не менее простом и неброском стиле. Герцогиня, как всегда, шила одежду для бедных. Она была в роскошном платье темно-малинового бархата почти без украшений, если не считать одного большого яркого бриллианта, которым скреплялся пояс. Пышные пряди густых каштановых волос, убранные под шелковую сетку, изящно венчало страусовое перо. Лицо и фигура были прекрасны, как и выразительные карие глаза. Однако в первую очередь ее светлость отличали кротость и доброта, сквозившие в каждом движении и взгляде. Казалось (и так оно и было на самом деле), она не способна насупить брови, и даже когда домочадцы ее огорчают, только смотрит печально, но не хмуро или сердито.

Герцог как раз был в комнате и беседовал с супругой. Увидев его, экономка почтительно присела в книксене и собралась удалиться, однако тот попросил ее не уходить и вышел сам, дабы не смущать их грозным присутствием сановного полководца. После недолгого разговора постановили, что трех пожилых дам возьмут прачками на месяц, и если в течение испытательного срока они хорошо себя зарекомендуют, оставят в доме с жалованьем десять гиней в год. Выслушав это решение, старушки удалились, очень довольные и ласковым обхождением герцогини, и неожиданным успехом своего начинания.

На следующий день они приступили к новым обязанностям, которые исполняли на протяжении нескольких недель весьма прилежно и старательно, однако не без склок между собой, причем словесные перебранки часто выливались в яростные потасовки, и уж тогда в ход шли зубы, ногти, ноги и кулаки. Маленький король (ни на шаг не отступавший от старушек) неизменно оказывался рядом и всякий раз подзадоривал прачек колошматить друг друга посильнее. Это, впрочем, никого не удивляло: все обитатели Стретфилдси, не исключая герцога, знали шкодливый нрав маленького короля и почитали его скорее за злобного лесного духа, чем за истинного обитателя Волшебной страны.