Секрет (сборник)

— Если угодно, служители вам помогут снять шлем, — сказала с улыбкой леди Эмили.

Неизвестный молча покачал головой.

— Что ж, — ответила леди лукаво, — вы неучтивы, хотя искусны в стрельбе. Несмотря на ваш отказ выполнить мою просьбу, признаюсь, я считаю вас достойным славного венка, который я надеваю поверх вашего плюмажа.

Незнакомец встал и, поблагодарив ее величавым наклоном головы, удалился.

На том вручение наград было окончено. Первые в истории Африканские олимпийские игры завершились, и под громкие триумфальные звуки военного оркестра великая толпа, насчитывающая миллионы душ, покинула амфитеатр, теснясь и толкаясь так, что миры могли бы содрогнуться. Нет нужды описывать, как расходились зрители. Насколько мне известно, обошлось без жертв, но в общей толчее сотни сумок, кошелей, кармашков и ридикюлей расстались со своим содержимым, а тысячи боков были истыканы почти до состояния древней мумии таким же количеством локтей.

Я с грустью должен сообщить читателям, что одним из главных страдальцев оказался наш достойный друг, мистер Гиффорд. В самом начале давки, несмотря на поддерживающую руку корнета Бутона, нежно обвившуюся вокруг талии достойного антиквара, почтенный джентльмен распростерся на земле, а пытаясь подняться, налетел на полдюжины французских месье, пробиравшихся сквозь толпу не на ногах, как разумные люди, а на голове, что весьма способствовало расширению их кругозора. Ощутив немалое давление падающего тела мистера Гиффорда, эти господа выразили недовольство путем того неприятного мельтешения нижних конечностей, которое обычно называют словом «лягаться». С большим трудом и ценою потери лучшей своей шляпы и парика законник был наконец спасен, однако не успел пройти и десятка шагов, как у него с ног стоптали башмаки, а еще через пять минут какой-то лихой воришка сорвал с него выходной сюртук из дорогого черного бархата и мгновенно скрылся с добычей. Стеная и охая, мистер Гиффорд, опять-таки с помощью Бутона, мучительно пробивался вперед. Толпа уже начала редеть, как вдруг чья-то рука, бесцеремонно внедрившись в карман его брюк, ловко извлекла оттуда все содержимое. Но не буду больше утомлять читателя, перечисляя злосчастья этого бедолаги. Довольно будет сказать, что он в конце концов добрался до дому, не переломав себе костей, и немедленно улегся в кровать. Овсяная кашка и бренди в больших дозах обеспечили ему здоровый сон на всю ночь, а на следующее утро, с новыми силами восстав ото сна, мистер Гиффорд в самых необузданных выражениях проклял все на свете спортивные игры, греческие ли, римские или африканские, и призвал кары небесные на всякого, кто еще раз пригласит его полюбоваться столь суетным зрелищем.

3

Солнце, светившее утром так весело и ясно, отошло на покой в лучах великолепного заката, ничуть не уступающего утренней славе. Настали недолгие сумерки. Морские валы набегали на теряющийся в смутно мерцающем свете берег. Вот показалась луна. Одна за другой выглядывали на чистом и нежном небе вечерние звезды, поднялся ночной ветер, гоня перед собою к далеким холмам жемчужные облачка, что прежде недвижно парили над горизонтом. В этот тихий час неведомый лучник вышел из рощи на тенистых берегах Нигера, где бродил он с тех пор, как покинул арену. Обратившись к Витрополю спиной, зашагал он по тропинке, ведущей в глубь не обжитой еще долины, где ныне располагается наш город (ибо в те годы не было здесь ни садов, ни дворцов, лишь немногие обработанные поля разнообразили красу дикой природы), и вскоре мягкая тишина летнего вечера совершенно вытеснила из памяти молодого человека сцены и события, занимавшие его не более часа назад.

Медленно вступил он в укромную лощину у подножия двух высоких холмов, чьи вершины покрывали густые леса, у основания же расстилались зеленые пастбища и только виднелись кое-где два-три раскидистых дерева. Лучник остановился и несколько минут, опираясь на упомянутое уже копье, любовался в свете луны чарующим пейзажем. Затем, достав из-за пояса рожок, он протрубил чистую, хотя и негромкую ноту, разбудившую чуть слышное эхо среди лесистых холмов. После краткого ожидания неподалеку раздались шаги и появился некто, закутанный в плащ.

— Эндрю! — промолвил стрелок. — Ты ли это, малыш?

— Да, — ответил голос, чья по-детски пронзительная звонкость, как и миниатюрный размер говорившего, выдавала нежный возраст пришельца.