1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь

В личной жизни этот человек любил собирать-разбирать всевозможные механизмы, коллекционировал пластинки прогрессивного рока 60—70-х годов и проживал со своим бойфрендом, красавчиком парикмахером, здесь же, в районе Адзабу. Звали его Тамару. Имя это или фамилия, никто не знал. Каким иероглифом пишется, тоже никому не известно. Но только так его все и называли.

При виде Аомамэ он кивнул, не вставая с кресла.

— Добрый день, — сказала она. И села в кресло напротив.

— Говорят, в отеле на Сибуе кто-то помер, — произнес Тамару, изучая взглядом свои туфли.

— Не слыхала, — отозвалась Аомамэ.

— Для сенсации слишком скучно. Похоже на обычный инсульт. Жаль мужика, прожил всего лет сорок…

— Сердце нужно беречь.

Тамару кивнул.

— Вся проблема в образе жизни. Беспорядочный режим, стресс, недосыпание. Все это убивает.

— Рано или поздно всех нас что-нибудь убивает.

— В философском смысле — да.

— Вскрытие будет? — спросила Аомамэ.

Наклонившись, Тамару стряхнул с туфли невидимые пылинки.

— У полиции лишнего времени нет. И бюджет ограниченный. Вскрытием трупа без единой царапины заниматься никто не станет. Да и родственники вряд ли согласятся на то, чтобы тело мирно усопшего кромсали без особой причины.

— Да уж. Особенно безутешная вдова.

Тамару выдержал паузу, а затем протянул ей правую ладонь — огромную, как бейсбольная перчатка. Аомамэ пожала ее. Крепко и с чувством.

— Устала небось? — спросил Тамару. — Тебе сейчас бы отдохнуть.

Уголки губ Аомамэ чуть-чуть приподнялись — почти как в улыбке. И все-таки то была не улыбка, но лишь намек на нее.

— Как Бун поживает? — спросила Аомамэ.

— Веселый, спасибо! — ответил Тамару.

Буном звали немецкую овчарку, что охраняла усадьбу. Умный, покладистый пес. Хотя и с целым букетом странных привычек.

— По-прежнему жрет шпинат?

— Со страшной силой. На этот чертов шпинат сейчас цены высокие, закупать постоянно — чистое разорение. А он все жрет и жрет.

— В жизни не слыхала, чтобы собаки питались шпинатом.

— Проблема в том, что он не считает себя собакой.

— Кем же он себя считает?

— Существом, не принадлежащим ни к какому конкретному виду.

— Суперпес?

— Вроде того.

— И поэтому любит шпинат?

— Вряд ли поэтому. Просто любит шпинат, и все. Со щенячьих времен.

— Так, может, оттого и вырос вольнодумцем?

— Возможно, — кивнул Тамару. И бросил взгляд на часы. — У тебя, кажется, на полвторого назначено?

Аомамэ кивнула.

— Несколько минут еще есть.

Тамару неспешно поднялся.

— Жди меня здесь. Может, сегодня пораньше примет, — сказал он. И растворился в дверном проеме.

Наблюдая за роскошными ивами, Аомамэ ждала его возвращения. Ветра не было, и деревья склонили кроны до самой земли. Точно люди, погруженные в задумчивость, когда им ничто не мешает.

Через пару минут Тамару вернулся.

— Пойдем вокруг дома, — сказал он. — Сегодня встреча в оранжерее.

Они обогнули сад и под сенью ив прошли к оранжерее, что располагалась сразу за главным зданием усадьбы. Здесь, на заднем дворе, уже не было деревьев, и все вокруг было залито солнцем. Осторожно, стараясь не выпустить бабочек, Тамару приоткрыл стеклянную дверь сантиметров на тридцать, пропустил вперед Аомамэ. Затем проскользнул внутрь сам — и тут же закрыл дверь за собой. Не самая простая задачка для великана, но Тамару справился с ней безупречно. Хотя и чувствовалось, что в таких пируэтах он, конечно, не специалист.

Под огромной стеклянной крышей оранжереи царила вечная весна. Всюду цвели цветы. По большей части — самые заурядные. Из горшков на полках выглядывали гладиолусы, анемоны, маргаритки и прочие лесные и садовые обитатели, знакомые всем и каждому. Некоторые даже показались Аомамэ банальными сорняками. Ни дорогущих орхидей, ни редких сортов роз, ни тропических диковинок Полинезии — ничего, что оправдывало бы содержание такой огромной оранжереи, на глаза не попадалось. И хотя Аомамэ не больно-то разбиралась в растительности, эта оранжерея нравилась ей прежде всего за скромность и простоту.

Незатейливость флоры, впрочем, обильно компенсировалась самыми разными бабочками. Судя по всему, хозяйка усадьбы и разбила-то эту оранжерею не столько ради цветов, сколько для разведения экзотических бабочек. И цветы подбирала не по внешнему виду, а по богатству нектара, который те или иные бабочки собирали. Разведение редких бабочек наверняка требовало каких-то особых знаний, усилий и необычного оборудования. Вот только где именно хозяйка могла этим заниматься, для Аомамэ всегда оставалось загадкой.