В альковах королей

Нетрудно догадаться, что Филипп Орлеанский, выслушав брата, отнюдь не пришел в восторг. Он предпочел бы, чтобы его дочь вышла замуж за дофина, в которого, кстати, она была влюблена. Девушки в ее возрасте часто влюбляются в своих кузенов, но сын Людовика XIV не обращал на Марию-Луизу никакого внимания. По правде говоря, этот медлительный, задумчивый молодой человек ценил в женщинах ум, а не красоту, поэтому он вовсе не интересовался своей хорошенькой кузиной. Однако девушка на недостаток поклонников пожаловаться не могла. Взять хотя бы принца Конти, который не сводил с нее глаз…

– Судя по портрету, – заметил Филипп Орлеанский, – король Карл с его вытянутым бледным лицом, толстой нижней губой и парой волосков на макушке не слишком привлекательный мужчина…

– А так как это парадный портрет, – вмешалась в разговор Елизавета-Шарлотта, вторая жена герцога Орлеанского и мачеха юной Марии-Луизы, – то на самом деле Карл наверняка еще уродливее!

Лизелотта всегда была откровенна и не стеснялась высказывать свое мнение даже в присутствии Людовика XIV, которого она с давних пор тайно любила.

– Но он правит вторым по величине королевством в христианском мире! – напомнил Людовик, по праву ставя Францию на первое место. – А красив он или нет, особого значения не имеет.

– Имеет, – возразила Елизавета-Шарлотта, – ведь в постель ложишься с королем, а не с короной!

Людовик XIV понимал, что Лизелотта по-своему права, но сознавал также, что если его племянница окажется на испанском троне, то он, король Франции, сможет влиять на этого выродившегося Габсбурга. Брак Марии-Луизы – дело государственной важности, и спорить тут было не о чем.

– Дорогая моя, вы станете королевой Испании! – не терпящим возражений тоном заявил племяннице Людовик XIV.

Ее только что пригласили, и не ожидавшая ничего подобного девушка испуганно замерла на месте. Однако же она очень быстро пришла в себя и подчиниться этому решению наотрез отказалась. Дочь Генриетты Английской умела постоять за себя. Увидев портрет жениха, она разразилась слезами возмущения.

– Ведь он же урод! – рыдая, повторяла Мария-Луиза.

Людовик очень долго уговаривал племянницу. Никого другого он не стал бы упрашивать так терпеливо. Наконец он воскликнул:

– Да я бы и собственной дочери не пожелал лучшего!

– Но вы можете предложить лучшее вашей племяннице, – возразила строптивая Мария-Луиза, отлично понимая, что она должна смириться со своей участью. Ослушаться Людовика XIV не смел никто.

Брачный договор был подписан тридцатого августа в Фонтенбло. Мария-Луиза, которую отец и дядя по этому случаю щедро одарили великолепными нарядами и драгоценностями, прибыла во дворец в парадном платье, расшитом золотом и серебром. В зал ее ввели отец и дофин. Несчастная Мария-Луиза, влюбленная в юного Людовика, едва сдерживала слезы, думая о том, как было бы прекрасно, если бы их руки – ее и дофина – соединились при других обстоятельствах. Людовик же, который даже не заметил ее любви, вдруг наклонился и прошептал ей на ухо:

– Вы мне пришлете миндальной халвы, кузина? Я очень на вас рассчитываю…

Еще одним тяжким испытанием стал для принцессы день бракосочетания по доверенности. Церемонию совершал кардинал Буйонский, короля же Испании заменял принц Конти. Страстно влюбленный в невесту, он вынужден был играть роль жениха от имени другого! Принц Конти многое бы отдал, чтобы выступить против испанца во главе многотысячной армии!

Отъезд назначили на двадцатое сентября. Когда приспела пора расставания, Людовик XIV подошел к племяннице, обнял ее, поцеловал в лоб и произнес:

– Я обязан сказать вам: прощайте навек, мадам, ибо самым большим несчастьем для вас будет возвращение во Францию. Запомните хорошенько эти слова, моя дорогая…

– Не беспокойтесь, Ваше Величество, – тихо ответила Мария-Луиза, сознавая, что никогда больше она не увидит ни Францию, ни своих родных. Но все ее несчастья только начинались.

В Испанию принцессу сопровождала большая свита. С Марией-Луизой отправились ее фрейлина мадемуазель де Грансе, герцогиня д'Аркур и супруга маршала де Клерамбо… Среди мужчин она заметила шевалье де Лоррена. Подозвав герцогиню, принцесса возмущенно спросила ее:

– Как человек, отравивший мою мать, оказался в моей свите?

– О, не беспокойтесь, – ответила герцогиня. – Шевалье не поедет в Мадрид. Он вернется во Францию вместе с вашим отцом.